Высокий многоярусный иконостас представляет собой одно из наиболее ярких явлений в истории русского церковного искусства. В то же время, при всей своей значительности, он лишь сравнительно недавно стал объектом самостоятельного изучения. И если вопросам развития древнерусского иконостаса посвящено уже немало научных работ, то иконостасы эпохи барокко до сих пор крайне редко попадают в поле зрения исследователей.
Данная статья посвящена интереснейшей странице в истории барочной алтарной преграды XVIII в. — иконостасам Ф. Б. Растрелли.
Творчество Ф. Б. Растрелли (1700-1771) изучено довольно хорошо. Среди важнейших работ в этой области следует назвать публикацию польского исследователя 3. Батовского, труды А. А. Матвеева, Д. Е. Аркина, Б. Р. Виппера, Ю. М. Денисова и А. Н. Петрова, Ю. М. Овсянникова. Собственно иконостасам Ф. Б. Растрелли посвящены работы Л. А. Обуховой, С. Ф. Янченко и Н. Г. Коршуновой, рассматривающие иконостасы ц. св. Екатерины Смольного монастыря, собора Спаса Нерукотворного образа в Зимнем дворце и ц. Воскресения Христова в Царскосельском дворце. Тем не менее, какого-либо обобщающего труда по этой теме не существует. Многочисленные сведения разбросаны по обширной литературе, и до сих пор не предпринималось даже попытки свести их воедино, дать общую характеристику иконостасам Ф. Б. Растрелли, указать их место в развитии церковных искусств России сер. XVIII в.
Вероятно, первым иконостасом Ф. Б. Растрелли стал иконостас домовой церкви Зимнего дворца Анны Иоанновны, созданный ок. 1734 г. В этой работе мог принимать участие отец архитектора Б. К. Растрелли. Об убранстве церкви сведений не сохранилось, но известно, что ок. 1744 г. в ходе ремонтных работ искусственный мрамор в иконостасе «из красного был заменен на зеленый под смотрением штукатурного дела мастера и скульптора Александра Мартелли», а все скульптуры и карнизы были вызолочены.
В 1746-1747 гг. во флигеле, пристроенном к прежнему Зимнему дворцу, рядом с внутренними покоями императрицы Елизаветы Петровны Ф. Б. Растрелли устроил небольшую церковь-часовню. Архитектор упоминает о ней в списке своих работ: «Я построил каменное крыло, примыкавшее к старому Зимнему дворцу: сие здание сделано, чтобы расширить апартаменты Императрицы, которая постоянно здесь пребывала в зимнее время; была также устроена молельня на конце оного дворца, её и теперь можно видеть, она не разрушена и сохранилась при сносе старого дворца». Позволим предположить, что именно для этой церкви резчик С. Жирардон изготавливал иконостас в октябре 1747 г.. Об отделке церкви также не сохранилось никаких сведений. В 1768 г. во внутренних покоях Зимнего дворца была освящена новая Сретенская.
В 1747 г. Ф. Б. Растрелли подготовил чертёж иконостаса Преображенской. лейб-гвардии Преображенского полка (чертёж не сохранился). Церковь была заложена в 1743 г. по повелению Елизаветы Петровны в память о поддержке преображенцев во время событий 25 ноября 1741 г.
Первоначальный проект составил М. Г. Земцов, после его смерти строительством храма руководил П. А. Трезини. Известен один из проектов храма с изображением иконостаса, выполненный П. А. Трезини ок. 1743-1744 гг. Этот проект, очевидно, не удовлетворил императрицу, с чем и следует связывать появление варианта Ф. Б. Растрелли.
14 декабря 1747 г. директор Канцелярии от строений генерал В. В. Фермор подал письменный доклад Елизавете Петровне. В докладе он, в частности, просил уточнить: «По которому чертежу из сочиненных и поданных проектов всемилостивейшее приказать строить изволите?» На это последовала резолюция.
29 августа 1748 г. В. В. Фермор вновь делал доклад императрице. Судя по всему, Елизавета тщательно ознакомилась с проектами П. А. Трезини и Ф. Б. Растрелли, рассмотрев не только фасады иконостасов, но и предложения по их установке в храме. В итоге было принято компромиссное решение: «По плану, учиненному чрез архитектора Петра Трезина, поставить оной иконостас с малою выступкою пред столбами, а план обер архитектора графа де-Растрелли, дабы более места и свету в церкви было, отставить, токмо фасад помещать таковым образом, дабы сходственно с обер-архитекторским фасадом было».
Иными словами, предполагалось сохранить фасад иконостаса Ф. Б. Растрелли, но установить его согласно схеме, предложенной П. А. Трезини. Впоследствии изменился и план установки, поскольку выяснилось, что иконостас Ф. Б. Растрелли не умещается под сводами храма.
К тому же, согласно проекту П. А. Трезини, дьяконские врата главного иконостаса оказывались против опорных колонн храма, что было неудобно с практической точки зрения. В. В. Фермор сам выполнил схему установки иконостаса, которая и была утверждена. Таким образом, проект П. А. Трезини был полностью отвергнут.
Дальнейшая история иконостаса относится исключительно к произведению Ф. Б. Растрелли. Иконостас был изготовлен по чертежу архитектора в Москве мастерами Иваном и Леонтием Кобылинскими и доставлен в Петербург. Торжественное освящение храма состоялось в присутствии Елизаветы 5 августа 1754 г.
Иконостас Преображенской ц. простоял немногим более семидесяти лет. Он погиб в разрушительном пожаре 1825 г. Некоторое представление о его внешнем виде дает описание XIX в.: «Иконостас главнаго придела был о пяти ярусах, прямой формы. Верхняя часть его выходила в самый купол.
Престолы в боковых алтарях расположены были в левом — позади, а в правом — впереди нынешних». Архитектор высоко оценивал этот иконостас, выделяя его отдельным пунктом в списке собственных работ: «Я также установил по приказу Императрицы Елизаветы большой иконостас [в оригинале — «Autel», алтарь] Преображенской церкви, принадлежащей первому полку Ея гвардейцев, сей иконостас исполнен в превосходной архитектуре, скульптуре и живописи, а также и кафедра, всё богато вызолочено».
Любопытна характеристика современников, сравнивавших проекты П. А. Трезини и Ф. Б. Растрелли. Квартирмейстер Усмеев в одном из писем обращается к своему корреспонденту: «А что ж в письме пишите, что фасад, учиненный Трезиным и присланный при письме Велима Велимовича [Фермора] гораздо лучше подписанного Растрелею и образов более, однако оной тогда как ко апробации был подан, отрешен, а апробован подписанной Растрелею…». Как видим, в данном случае предпочтение отдавалось П. А. Трезини.
В 1746-1751 гг. Ф. Б. Растрелли завершал строительство Аничкова дворца, начатое М. Г. Земцовым и продолженное после его смерти Г. Д. Дмитриевым. В январе 1748 г. Ф. Б. Растрелли доносил гоф-интендантской конторе о том, что 2 декабря 1747 г. императрица Елизавета Петровна «сочиненный им чертеж иконостасу в церковь в новостроющемся дворце, что у Аничкова моста, Высочайше изустно соизволила аппробовать, и велеть по тому чертежу показанный иконостас делать».
Составление смет было поручено столярному мастеру Готлибу-Эйлеру, резных дел мастеру И. Дункеру, позолотчику Ф. Лепренцу (Лепренсу) и иконописцу И. Я. Вишнякову. 10 августа 1748 г. Гоф-интендансткая контора распорядилась «о исправлении реченнаго иконостаса подряд охочих людей, чрез главную полицмейстерскую канцелярию, с барабанным боем публиковать».
Очевидно, подрядчики на данное объявление не отозвались, поскольку спустя некоторое время контора пригласила для изготовления иконостаса столярного мастера И. Шмидта, выполнявшего работы в «итальянских палатах» в саду Аничкова дворца. Иконостас был закончен им в 1750 г. и получил высокую оценку Ф. Б. Растрелли.
После освящения домовой ц. во имя Воскресения Христова в 1751 г. её иконостас подвергался лишь незначительным переделкам. К кон. XVIII в. здание дворца сильно обветшало. В 1794-1796 гг. ремонтом дворца занимался арх. Е. Т. Соколов, который перестроил барочную церковь в духе классицизма. Эти работы, вероятно, лишь в малой степени затронули иконостас. В 1809-1810 гг. церковь была полностью перестроена по проекту арх. Л. Руска, а прежний иконостас передан в петербургскую ц. (ныне собор) Владимирской иконы Божией Матери, где он и пребывает до настоящего времени.
Уже при установке иконостаса на новом месте в него были внесены изменения. Так, Распятие, венчавшее иконостас, не умещалось по высоте под сводами и было удалено. В 1-й пол. XIX в. в иконостасе были заменены царские врата. Памятник пострадал в советское время, потеряв часть резных украшений и икон. Тем не менее, сохранность иконостаса позволяет считать его подлинным произведением XVIII в., дошедшим до нас без существенных изменений. Более того — это единственный уцелевший иконостас Ф. Б. Растрелли в Петербурге.
Иконостас имеет пять рядов икон разнообразной формы, объединённых в три яруса. Иконы верхнего яруса вынесены над основой частью иконостаса. Резные профилированные карнизы, разделяющие ярусы, опираются на каннелированные колонны и пилястры композитного ордера. Над царскими вратами располагается лучковый фронтон с иконой Тайной Вечери. На скатах фронтона восседают два ангела. Обильная декоративная резьба иконостаса, многочисленные фигурки ангелочков путти в верхнем ярусе создают беспокойную динамичную композицию. Поверхность иконостаса сплошь вызолочена.
В этом памятнике в полной мере проявляются черты, характерные для всех растреллиевских иконостасов последующих лет: решение иконостаса в виде сплошной плоской стены, его разрастание вширь, увеличение числа икон. Исследователи неоднократно отмечали, что Ф. Б. Растрелли сознательно обращался к традиционной схеме русских ярусных иконостасов. В то же время, вопреки сложившемуся мнению, мы не можем приписывать эти изменения эстетическим установкам самого архитектора. Очень хорошо это иллюстрирует следующий пример.
Иконостас домовой церкви Царскосельского дворца можно назвать образцовым. Строго метрическое расположение икон по горизонтали и вертикали, относительно скромное резное и скульптурное убранство, безусловное первенство иконного образа по отношению к архитектурной декорации воскрешают традиции допетровской эпохи. Кто мог быть инициатором столь кардинального изменения проекта? Едва ли сам архитектор осмелился предложить новый проект, когда реализация предыдущего уже шла полным ходом. Как мы убедились, все основные решения относительно внешнего вида иконостаса — вплоть до цвета фона и расположения икон — исходили непосредственно от императрицы. Позволим предположить, что именно ей и принадлежала идея создания нового иконостаса, ориентированного на древнерусские образцы. Известно, напр., что во время посещения 3 февраля 1747 г. древнего Троицкого Зеленецкого монастыря Елизавета «не раз говорила сопровождавшему ее графу Гр. Разумовскому, что гладкие иконостасы предпочитает резным…».
История сооружения иконостаса церкви Царскосельского дворца позволяет лучше понять специфические особенности творческого метода Ф. Б. Растрелли в области храмовой архитектуры. Отталкиваясь от самых общих пожеланий императрицы относительно облика православных церквей, архитектор пытался подобрать наиболее подходящий с его точки зрения вариант, в то время, как Елизавета, видевшая или, скорее, интуитивно ощущавшая несоответствие представленных проектов столь любимым ею русским образцам, требовала переделок. Следы таких переделок в иконостасах Ф. Б. Растрелли мы будем встречать неоднократно.
В 1748 г. Ф. Б. Растрелли разрабатывал чертежи резного убранства Петергофского дворца. А. И. Успенский сообщает, что в 1750 г. в Петергофе «рещики во главе с мастером Жирардоном делали иконостас в церковь и резные рамы в каменном правом флигеле». Как установила Л. А. Обухова, эти работы производил в 1750- 1751 гг. мастер Л. Роллан с мастерами и подмастерьями К. Оснером, А. Камаевым, Ф. Севруковым, С. Севериным, Т. Тимофеевым и К. Вороновым.
Церковь была освящена 10 сентября 1751 г. во имя апп. Петра и Павла. Сохранилась копия чертежа иконостаса дворцовой церкви, выполненная, вероятно, в 1750-1751 гг. специально для доклада императрице о написании икон. Известен также ряд его изображений, относящихся к XIX — нач. XX вв.
Как легко можно убедиться, петергофский иконостас в целом исполнен по той же схеме, что и иконостас в Царском Селе. Он зрительно ниже, поскольку основная его часть имеет только пять рядов икон; но над венчающим карнизом располагаются ещё два иконных образа в пышных резных рамах, а также резное скульптурное Распятие с фигурами предстоящих. Здесь мы, безусловно, имеем дело с реализацией той же концепции «образцового» иконостаса, что и в Царском Селе. Следует особо отметить, что это один из немногих барочных иконостасов сер. XVIII в., имеющих полный деисусный ряд.
Большую ценность представляет иконостас Ф. Б. Растрелли в Андреевской ц. в Киеве. Материалы по его созданию впервые ввёл в научный оборот Ю. М. Денисов. Как установил исследователь, Ф. Б. Растрелли поручил арх. И. Ф. Мичурину, непосредственно занимавшемуся строительством церкви в Киеве, составить проект иконостаса «в двух или трёх видах». 26 января 1750 г. И. Ф. Мичурин представил три варианта иконостаса. Ни один из них не удовлетворил Ф. Б. Растрелли, и он сам выполнил проект в двух вариантах. Один из этих чертежей и был апробован 16 марта 1751 г. При утверждении проекта в него были внесены изменения: «где как на плане, так и на фасаде оного чертежа витые столбы, оным не быть, а быть вместо оных пилястрам». Следует отметить, что в процессе проектировании Ф. Б. Растрелли ошибся в размерах верхней части иконостаса почти на 1,5 метра. Это было своевременно замечено И. Ф. Мичуриным. Чтобы избежать подобных ошибок в будущем, Ф. Б. Растрелли с 5 февраля по 5 марта 1752 г. сам нарисовал на сбитом из досок щите высотой 21,5 м. шаблон иконостаса в натуральную величину. С огромного чертежа Ф.Б. Растрелли были сняты лекала и отправлены в Киев со столярным мастером И. Гротом, который занимался изготовлением основы иконостаса. В 1752 г. был заключён договор на резные работы. Скульптурную резьбу по дереву исполнили мастера А. Карловский и И. Домаш в Петербурге. Резные детали доставил в Киев «золотарного дела подмастерье» И. Евстифеев в 1753 г. Спустя год иконостас был установлен в церкви и окрашен «пунцовым колером». Внутренняя отделка Андреевской ц. затянулась на много лет — храм был освящён только в 1767 г.
Реализованный иконостас Андреевской ц. представляет собой внушительное сооружение, «грандиозный экран, предельно насыщенный золочёной резьбой». В нём насчитывается семь рядов икон, объединённых в три яруса. Широкий и низкий первый ярус соединяется с высокой центральной частью волютами. Верхний ярус, состоящий из трех отдельных иконных образов, вторгается в подкупольное пространство. Ярусы отделяются друг от друга широким антаблементом, а по вертикали членятся золочёными каннелированными пилястрами коринфского и композитного ордера. Венчается иконостас резным Распятием с фигурами предстоящих.
Этот памятник, вероятно, наиболее «архитектоничный» из всех произведений Ф.Б. Растрелли. Строгая горизонталь карнизов в сочетании с чётким вертикальным ритмом пилястр образуют регулярную структуру. Несомненно, такой почти классицистической упорядоченности иконостаса поспособствовала замена витых колонн пилястрами. Эта замена привела также к безусловному торжеству плоскости в композиции иконостаса, его превращению в «экран» по выражению Д. Е. Аркина. Центральная часть иконостаса несколько выступает вперед, но этот акцент гасится общей массой сооружения, что хорошо видно, напр., при сравнении с энергичным выступом иконостаса Софийского собора в Вологде (1729-1737, мастер А. Борщевский).
В 1748 г. Ф. Б. Растрелли приступил к проектированию зданий Смольного монастыря. Торжественная закладка монастыря состоялась 30 октября 1748 г. В 1750 г. вышел именной указ генералу В. В. Фермору о том, чтобы он приказал Ф. Б. Растрелли подготовить рисунки лепных украшений и чертежей иконостасов для монастырских церквей. В 1753 г. чертежи были представлены архитектором для высочайшего утверждения; при этом Ф. Б. Растрелли и В. В. Фермор «требовали на устройство иконостасов особой суммы и кроме того для работы тех иностранных мастеров, которые в то время отделывали мраморную парадную лестницу Зимнего дворца».
Хотя вчерне монастырский комплекс был готов уже в кон. 1750-х гг., к его внутренней отделке из-за начавшейся Семилетней войны не могли приступить еще несколько лет. Лишь в 1761 г. последовал указ об исполнении требований Ф. Б. Растрелли и В. В. Фермора. Его претворению в жизнь помешала смерть Елизаветы. С кончиной императрицы было отменено и распоряжение от 19 ноября 1761 г. «о приготовлении иконостасов для всех церквей монастыря из кованого серебра, доставляемого с Колыванского Воскресенского завода».
В 1762-1764 гг. здания монастыря достраивал арх. Ю. М. Фельтен. Из планировавшихся церковных интерьеров отделкой были закончены только две церкви в угловых башнях — св. Екатерины (освящена 4 августа 1764 г.) и св в. Захарии и Елизаветы (освящена 5 февраля 1765 г.).
Известен проект Ф. Б. Растрелли иконостаса малой церкви Смольного монастыря, датируемый 1754 г. Нетрудно заметить, что он довольно точно соответствует реализованному иконостасу Екатерининской ц. в северовосточной башне монастыря, внешний вид которого мы можем восстановить по архивным фотографиям.
Изображенный на чертеже иконостас представляет собой тонкую прямую стену (ср. «прямой, без выгибов»). Его декоративная отделка в основном сводится к изысканным резным рамам сложной формы вокруг иконных образов. В иконостасе читаются три ряда икон; верхний ряд вынесен над карнизом, зрительно отделен от основной части иконостаса. Царские врата выполнены по традиционной схеме — шесть клейм на двух створках. В состав иконостаса введены скульптурные изображения ангелочков, головок херувимов. Две ажурные резные гирлянды соединяют иконы третьего яруса. Венчается сооружение клеймом в резном «сиянии».
При сравнении чертежа с фотографиями хорошо видно, что реализованный иконостас несколько шире, чем предполагалось в проекте. Следует отметить изящное решение: увеличение габаритов достигнуто минимальными переделками, лишь за счет увеличения расстояния между иконами по горизонтали. Благодаря такому расширению плоскости стены, «разрежению» пространства, иконостас производит более спокойное впечатление по сравнению с проектом.
Помещение церкви, в котором был установлен иконостас, оказалось обширнее, чем показано на чертеже. Несомненно, такая постановка повлияла на восприятие иконостаса. Если согласно проекту, он должен был закрывать по высоте большую часть алтарного пространства, создавать впечатление торжественного масштабного сооружения, то в реализованном варианте он походил скорее на невысокую алтарную преграду, фактически воплощая идею, предложенную в первоначальном проекте иконостаса дворцовой ц. в Царском Селе.
В 1859 г. иконостас был «выкрашен белою, масляною, под лак, краскою, резьба его вновь вызолочена». В XVIII в. цвет иконостаса был иным. Как указывает Л. А. Обухова, цоколь иконостаса изначально был окрашен в тёмно-синий цвет с золотыми «мраморными» прожилками. В 1894 г. храм подвергся основательной реконструкции, иконостас был поновлен. Ок. 1930 г. иконостас Екатерининской ц. был разобран. Фрагменты его резного убранства ныне хранятся в собрании ГРМ.
Достоин внимания следующий любопытный факт. В 1867 г. в ц. св. князя Александра Невского на втором этаже северо-западной башни Смольного монастыря (домовая ц. Александро-Невского училища) была установлена копия иконостаса Екатерининской ц. (не сохр.; воспроизведение дореволюционной фотографии см. в кн.). Довольно точно воспроизводя первоисточник, копия отличалась более скромным резным убранством, а также совершенно иными иконными образами.
В ц. Захарии и Елизаветы был установлен парусиновый иконостас из походной церкви времён Петра I. Вероятнее всего, он не планировался на этом месте изначально, и был использован для ускорения отделки церкви.
Еще один проект Ф. Б. Растрелли для Смольного монастыря — иконостас Воскресенского собора — не был реализован. В собрании Национальной библиотеки в Варшаве сохранился чертеж фасада иконостаса, относящийся к 1750-м гг. , а также эскиз с вариантом его завершения. К сожалению, не обнаружен чертёж, находившийся в петербургских архивах (о нём упоминает Е. С. Шумигорский в статье 1914 г.).
Как и в иконостасе ц. Преображенского полка, это монументальное сооружение должно было закрывать сразу три алтаря. Несмотря на значительные масштабы, иконостас имел только три ряда икон в центральной части и два — в боковых частях.
Данный проект значительно выделяется на фоне других известных иконостасов Ф. Б. Растрелли. В первую очередь следует отметить употребление колонн, собранных в «пучки» и фланкирующих проемы царских и дьяконских врат. Ничего подобного мы не встретим больше ни в одном иконостасе архитектора. Не было ли это ограничение ещё одним проявлением личных взглядов и пристрастий Елизаветы Петровны? Выше уже указывалось, что при утверждении чертежа иконостаса Андреевской ц. Елизавета прямо предписала Ф. Б. Растрелли заменить витые колонны пилястрами. Можно предположить, что сохранившийся проект иконостаса Воскресенского собора отражает первоначальный замысел Ф. Б. Растрелли и ещё не несёт следов переработки в соответствии с пожеланиями заказчика.
Возможно, этим же обстоятельством объясняется необычайное богатство и пышность скульптурного убранства иконостаса. По обе стороны от центральных царских врат, а также в угловых частях главного иконостаса на чертеже показаны фигуры ангелов. В верхнем ярусе помещены многочисленные фигуры ангелов и две фигуры святых (возможно, Богоматери и Иоанна Богослова). Распятие, которое должно завершать иконостас, здесь размещено над царскими вратами, частично заслоняет центральную икону верхнего яруса. Главный иконостас завершается сложной композицией, изображающей Воскресение Христово; боковые иконостасы увенчаны изображениями голубя в «сиянии». Такое обилие резных изваяний не характерно для петербургских иконостасов елизаветинского времени, и, вероятно, не одобрялось Елизаветой Петровной — напр., скульптурное убранство иконостаса Большой ц. Зимнего дворца было сильно упрощено по сравнению с первоначальным проектом Ф. Б. Растрелли.
Внутренняя отделка Воскресенского собора Смольного монастыря была завершена лишь в 1-й пол. XIX в. В 1873- 1875 гг. мастер Е. Шрадер по рисунку арх. М. Е. Месмахера изготовил для собора новый иконостас в необарочном духе.
В 1750-х гг. Ф. Б. Растрелли продолжал проектировать иконостасы для дворцовых церквей Петербурга. Домовая церковь имелась во временном деревянном Зимнем дворце Елизаветы Петровны на Невском просп. Резные скульптуры для иконостаса этой церкви изготавливали по чертежу Ф. Б. Растрелли мастер С. Целтрехт и подмастерье Я. Оснер в июне 1755 г., а в августе 1755 г. изготовлением иконостаса (кроме уже готовых «херувимских и ангельских лиц») занимался И. Шталмеер. В 1768 г. при разборке дворца иконостас был передан в ц. Входа Господня в Иерусалим на Невском просп. (не сохр.). В деревянном Летнем дворце также существовала небольшая церковь; резные работы для нее исполнял в 1754 г. мастер Д. Устерс. 23 октября 1758 г. была освящена домовая церковь Воронцовского дворца. Все эти памятники ныне утрачены.
В 1753 г. в связи с планировавшейся перестройкой каменного Зимнего дворца Ф. Б. Растрелли подготовил проект иконостаса для новой дворцовой церкви. Впоследствии архитектор несколько раз изменял свой замысел, предлагая различные варианты компоновки церковного зала. Сохранился план церкви с обозначением на нём иконостаса, относящийся к 1755-1756 гг., и чертёж фасада иконостаса, датируемый 1759 г.
Можно заметить, что этот проект повторяет в увеличенном масштабе схему иконостаса Екатерининской ц. Смольного монастыря. Царские врата и угловые части иконостаса оформлены каннелированными пилястрами на высоких пьедесталах. По сторонам царских врат, согласно проекту, должны были располагаться фигуры ангелов. Верхний ярус иконостаса насыщен обильной резьбой, включающей многочисленные изображения ангелов и ангелочков-путти. Венчается иконостас скульптурной композицией с изображением Воскресения Христова.
Церковь была заложена в октябре 1753 г. 5 февраля 1761 г. чертежи иконостаса были переданы для исполнения резной работы мастерам И. Дункеру и Л. Роллану, а в июле 1761 г. был заключён контракт с позолотчиком И. Евстифеевым на золочение резных деталей иконостаса, кафедры и надпрестольной сени.
Церковь была освящена во имя Воскресения Христова 6 апреля 1762 г., уже после смерти Елизаветы Петровны. 12 июля 1763 г. состоялось повторное освящение церкви во имя Спаса Нерукотворного.
При сравнении проекта с реализованным иконостасом (как он запёчатлён, напр., на картине А. В. Тыранова 1829 г.), видно, что Ф. Б. Растрелли внёс в него ряд изменений — вероятнее всего, по требованию императрицы. Архитектор отказался от фигур ангелов по обе стороны от царских врат, заменил композицию Воскресения на Распятие с предстоящими. Вместо вензеля Елизаветы Петровны было помещено изображение треугольника в «сиянии».
Вплоть до нач. XIX в. иконостас сохранялся в неизменном виде, подвергался лишь незначительным исправлениям. В 1828 г. интерьер собора был тщательно реставрирован. В этот период для иконостаса были изготовлены новые царские врата. Значительный ущерб иконостасу нанёс пожар 1837 г. Основа иконостаса была полностью уничтожена, хотя удалось спасти все иконы, царские врата и пять резных золочёных ангелов. После реставрации они были возвращены наместо. В1938 г. восстановленный иконостас был разобран.
Рассматривая иконостасы Ф. Б. Растрелли, необходимо упомянуть два памятника, традиционно приписываемых архитектору, но в действительности не являющихся его произведениями. Это иконостасы собора Рождества Богородицы в Козельце (Черниговская обл., Украина, ок. 1753) и Воскресенской ц. в Почепе (Брянская обл., сер. XVIII в.).
О принадлежности иконостаса из Козельца Ф. Б. Растрелли впервые заявил, вероятно, И. Э. Грабарь. Трудно сказать, какими соображениями руководствовался исследователь. Документов, по всей видимости, он не имел. Сведения об авторстве Ф. Б. Растрелли иконостаса в Почепе также основываются на предположениях, не имеют документального подтверждения.
Оба этих иконостаса обнаруживают явное сходство между собой. Очевидно, они принадлежат одному автору, и, возможно, изготовлены в одной мастерской. В то же время, эти памятники заметно отличаются от проектов Ф. Б. Растрелли тяжеловесной композицией, характером прорисовки витых колонн, резных иконных рам и створок царских врат. Сам архитектор не упоминает о них в списках своих работ. Учитывая, что Ф. Б. Растрелли был склонен приписывать себе неосуществлённые проекты и даже чужие постройки (напр., Казанскую ц. на Невском проспекте), он едва ли упустил бы случай указать такие крупные работы, как иконостасы в Почепе и Козельце. Это представляется тем более невероятным, что при перечислении своих церковных построек Ф. Б. Растрелли всегда особо отмечал их «алтари» (т. е. алтарные преграды), отдельным пунктом выделял иконостас Преображенской церкви в Петербурге.
Подводя итог, можно отметить, что иконостасы Ф. Б. Растрелли наглядно отражают борьбу нового европейского и «традиционного» направлений в архитектуре русского барочного иконостаса XVIII в. Проекты Ф. Б. Растрелли демонстрируют явно западное тяготение архитектора. Они обильно насыщены резьбой и скульптурой. Каждая икона имеет индивидуальное резное обрамление. Внутри своего ряда иконы могут располагаться на разных уровнях, вторгаться в другие ярусы. Архитектурная конструкция иконостасов «размыта»: ритм вертикалей формируется свободно расставленными акцентами; горизонталь карнизов (особенно, в венчающей части) имеет волнообразный характер; карнизы раскрепованы, разорваны, изломаны полукружиями архивольтов. Таким образом, архитектор сообщает православному иконостасу характер эффектной, почти театральной декорации.
В то же время, большинство проектов Ф. Б. Растрелли не было осуществлено в полном соответствии с первоначальным замыслом. Напр., ни в одном иконостасе не реализовано сложное скульптурное завершение — оно всегда заменялось Распятием. Из первого яруса иконостасов удалялись крупные скульптуры. Композиция иконостасов упрощалась, становилась более «регулярной».
В большинстве случаев эти изменения происходили по инициативе Елизаветы Петровны. Каждая попытка архитектора предложить новую необычную композицию отклонялась императрицей — наглядным примером тому является история создания иконостаса дворцовой церкви в Царском Селе, задуманного как невысокая мраморная алтарная преграда и реализованного в совершенно иных формах и материалах.
В XX в. «традиционность» растреллиевских иконостасов нередко пытались приписать художественным предпочтениям самого архитектора. Типичным представляется высказывание И. Э. Грабаря.
Приведённые в данной статье свидетельства показывают, что Ф. Б. Растрелли вовсе не стремился развивать «московские идеи XVII в.» (хотя он, несомненно, имел возможность познакомиться с памятниками древнерусского зодчества во время своих поездок в Москву). Архитектор во многом был вынужден следовать указаниям императрицы. И лишь в результате такого взаимодействия архитектора и заказчика был выработан оригинальный тип растреллиевского иконостаса.
