Попытка убрать дробную рядовую застройку, оставив лишь исторические доминанты (как это предлагалось, например, проектом реконструкции улицы Димитрова в Москве) обедняет город, но немногим лучше была бы попытка заменить ее монотонной лентой застройки, хотя бы малоэтажной. Доминанты лишаются того контекста, в котором они могли бы сохранить свое изначальное композиционное качество кульминации в некоем ряду зданий. При этом смысловое содержание, связанное со сложной организацией среды, полностью утрачивается.
В связи со сказанным одна из задач для современного архитектора, строящего в историческом районе, — вписаться в ритм старой застройки. В Броулеве (ЧССР) в одном квартале сохранились рядом три старых дома, выходивших торцами на улицу. При пристройке нового дома архитектор разбил его фасад на три части, сдвинутые по отношению друг к другу, и завершил каждую часть треугольным щипцом, что позволило связать старое и новое. В Вильнюсе фасад кинотеатра Москва расчленили поперечными стенками на части, отвечающие традиционному ритму жилых домов. В Гере (ГДР) на Иоганнисштрассе вновь выстроенные дома в основном отвечают по своим габаритам размерам исторических землевладений и сложившейся высоте застройки. Наиболее протяженный дом (когда-то объединились несколько участков средневекового города) разбит на три части узкими вертикальными полосами. Но габариты, ритм членений, сами по себе еще не решают проблемы вхождения новой застройки в мир старой. Ведь образ среды всегда складывается из целого ряда ассоциаций. Так, старые дома не только небольшие, но они индивидуализированы, детализованы. Они выполнены из естественных материалов, а это во-первых, говорит о принадлежности домов к старой традиции, когда были только естественные материалы, и, соответственно говорит об устойчивости, традиционности символизуемых архитектурой человеческих отношений (в плане связанности индивидуального и общественного).
