Его первой значительной работой была ландшафтная архитектура садов Эль-Педрегаль в южной части Мехико (1954-1950). Здесь Барраган создал сочетания абстрактных прямоугольных плоскостей платформ и стен, вулканических скал, лестниц, связанных между собой недвижных зеркал бассейнов, тихо скользящей воды, фонтанов и каскадов. Соединены современное ощущение пространства и магическое переживание природы древних мифов. В ландшафт включены такие «мексиканские» формы, как открытые комнаты, платформы лавы и потайные пространства В траве лужаек скрываются обобщенные скульптурные символы древних мифов, фрагменты копий классических скульптур и скульптуроподобные естественные образования Барраган использует средства абстрактного искусства, чтобы актуализировать память о прошлом Ближайший прообраз Эль-Педрегаль — сады Альгамбры с их отстраненностью, ирреальностью, увиденной через призму метафизического сюрреализма (Де Кирико, Магритт).
Шедевром Баррагана стал собственный дом в Такубая, пригороде Мехико (1947). Здесь уже сведены в единство главные темы его архитектуры: лаконичные кубические объемы, спокойные пространства замкнутые текстурированными стенами, патио, террасы, укрытые стенами сады, сложная организация естественного освещения. Внешний мир оставлен за мощными стенами с минимальными проемами.
Заняв в конечном счете антифункционалистскую позицию, Барраган предложил как альтернативу «эмоциональную архитектуру» Для капеллы монастыря капуцинов в Тлаплане (1952-1955) он использовал решетки и перегородки с проемами, добиваясь разнообразного расчленения пространства; мистические эффекты создает организация естественного освещения. Дом Гальвеса в Сан Ахеле (1955) образован сложной системой помещений, замкнутых патио, полуоткрытых двориков и садов в периметре стен, замыкающих участок. Связь лаконично сформированных пространств основывается на разной интенсивности визуальных впечатлений и настроений. Первичный элемент этой архитектуры — прямоугольная ярко окрашенная плоскость которая может быть потолком, полом, стеной — в трехмерное пространство переведен язык абстрактной живописи. Легкие отклонения от ортогональной схемы создают визуальные напряжения и ложные перспективы. В среду, формируемую модернистской абстракцией, введены «рустические» элементы — грубые глиняные столбы, перекрытия с открытыми деревянными балками, внося в целое здоровую витальность Кёртис назвал дома Баррагана «молчащими поэтичными головоломками, в которых время кажется остановившимся, личные воспоминания и культурная память кажутся законсервированными»^.
Бросая вызов архитекторам, стремящимся создать семантически ясные системы в союзе с муралистами школы Риверы, Барраган обратился к городскому ландшафту, используя приемы, выработанные в интимной среде богатых особняков. В 1957 г. вместе со скульптором Матиасом Гёритцем он соорудил «куст» столпообразных призматических башен, отмечающий выезд из Мехико на северную магистраль, назвав его «Сателлит сити». Башни — пять скульптурных нефункциональных монолитов из бетона, высотой от 31 до 50 м, — имеют треугольное сечение, грубую текстуру поверхности. Первоначально они были окрашены холодной охрой и красным. Эта группа цветных абстрактных форм стала ориентиром обширной долины Эффект её восприятия строится на быстрой смене ракурсов и меняющегося взаимного наложения вертикалей при наблюдении из мчащихся мимо автомашин
В Бразилии неорегионализм развивался более прямым путем, чем в Мексике Его основой стал «интернациональный стиль» (первую постройку в этом стиле создал еще в 1927 г. Грегори Варшавчик, эмигрант из России). Работавший с ним бразилец Лусиу Коста (род. 1902), теоретик и полемист, завоевал репутацию лидера архитектурной молодежи. Буржуазное правительство страны, решив сделать декларацией своей прогрессивности новое здание Министерства просвещения и здравоохранения в Рио де Жанейро, поручило Коста возглавить его проектирование (1936). Он собрал группу, в которую среди прочих входили Аффонсо Эдуарду Рейди (1909-1964) и Оскар Нимейер (род. 1907). Энтузиасты творчества Ле Корбюзье, они пригласили его консультантом (лицензия на проектирование в Бразилии иностранцам не выдается). И именно «Корбю» побудил их создать национальное направление на основе корбюзианства В 1939 г. проектирование здания возглавил Нимейер, с тех пор олицетворявший особый образ бразильской архитектуры (он писал в автобиографии: «Когда я сотрудничал в проекте Министерства образования с Ле Корбюзье, я ощутил свой потенциал архитектора»).
Законченное в 1943 г здание отвечает «пяти принципам современной архитектуры», выдвинутым Ле Корбюзье. Железобетонный каркас обеспечил свободную планировку объемов; 14-этажная вертикальная пластина офисов поднята над землей на девятиметровых пилонах; сквозь их ряд проходит перпендикулярно развернутый двухэтажный объем с вестибюлем и помещениями для представительства; наружные стены превращены в навесные экраны; на плоских кровлях разбиты сады. Но в пределах этой интернациональной парадигмы развивается «особенное». План подчинен условиям проветривания внутренних пространств. Облицованные камнем торцевые фасады пластины оставлены глухими; южный фасад, не освещаемый солнцем образован как сплошной экран; северный же имеет перед стеклом частый ритм сквозных вертикальных ребер, между которыми установлены горизонтальные щитки-«солнцерезы», наклон которых может меняться вместе с углом падения солнечных лучей Пластичная, постоянно меняющая свой рисунок решетка, регулирующая инсоляцию, стала одним из специфических средств бразильского неорегионализма Такие решетки, разрабатывавшиеся в различных материалах, с различным рисунком стабильным или меняющимся в зависимости от конкретных условий, получили распространение во многих тропических странах, но при неизменной памяти о бразильском происхождении.
Второй «знаковой» формой стала облицовка глухих участков стен первых этажей глазурованной керамической плиткой с бело-голубым рисунком — «азу- лежус». Завезенный в Бразилию архитекторами португальского барокко, этот декоративный мотив устойчиво бытовал в «обычном» строительстве страны и внес в новую архитектуру традиционную напряженность контраста в соседстве с поверхностями корбюзианского «грубого бетона». Во входной лоджии здания Министерства из «азулежус» по эскизу художника Кандиду Портинари набрано громадное панно с изображением морских звезд, раковин, морских коньков.
