Стать первыми англичан принудила поистине драматичная урбанистическая ситуация в стране со скудными резервами территории и гипертрофированно развитой столицей. Трудности были усугублены разрушениями, нанесенными Лондону германской авиацией, а также развитием его промышленности в военные годы и увеличением транспортных потоков. Решить проблемы Лондона в пределах его административных границ было невозможно.
Но еще в 1920-е гг. Р. Энвин и другие последователи Хоуарда указывали на перспективы взаимодействия между собственно Лондоном и складывавшейся вокруг него обширной агломерацией. Уже тогда было предложено часть населения и промышленных предприятий из наиболее перегруженных зон внутреннего ядра переместить в новые города-сателлиты на периферии агломерации.
В то время эти идеи были встречены с полным равнодушием. Лишь в 1937 г. группа, которой руководил Патрик Аберкромби (1879-1957), начала официально субсидируемую работу, которая активизировалась уже в военные годы, после жестоких бомбардировок британской столицы. Первым ее результатом стал опубликованный в 1943 г. «План Лондонского графства», внутреннего ядра Лондона1. В 1944 г. завершен и «План Большого Лондона»2, охватывающий всю агломерацию и распространяющий на нее принципы, заложенные в перепланировку центрального ядра.
Транспортная сеть, иерархически разделенная на скоростные магистрали, магистрали второго порядка и местные проезды, не допускающие транзитного движения, стала пространственным каркасом, расчленяющим и организующим территорию. Скоростные магистрали разграничивали городские районы, не пересекая их. Районы членились магистралями второго порядка на микрорайоны, недоступные для сквозного проезда. Каждый такой комплекс должен был стать самостоятельной социальной единицей, «соседством», обеспеченным всем, что необходимо для повседневного обслуживания населения. Предполагалось, что число жителей каждого микрорайона составит 5-10 тыс. человек, в соответствии с зоной, которую могла обслужить начальная школа, — детям младшего возраста при этом не нужно было пересекать улицы с активным движением. В центрах районов располагались учреждения, предлагавшие более высокий уровень обслуживания и более обширный ассортимент товаров и услуг, рассчитанных на удовлетворение периодически возникающих потребностей. Это должно было ослабить притягательность общегородского центра и уменьшить транспортные потоки к нему от периферийных зон.
По мысли Аберкромби, эти местные центры в Лондоне можно было создать, возрождая угасшие центры старых поселений, некогда поглощенных расползавшейся территорией города (особенность Лондона, возникшего как конгломерат слившихся мелких населенных мест). Превращение аморфных городских массивов в группы микрорайонов-соседств, объединенных общими центрами, задумывалось не только для того, чтобы упорядочить транспортные потоки, отделить их от пешеходов и создать равномерно распределенные системы обслуживания. Организация соседств должна была обеспечить условия для возникновения социальных связей на территориальной основе, возрождая атмосферу старых поселений, где все друг друга знали и где поведение каждого контролировалось общиной. Предполагалось, что совместное проживание в пределах соседства людей из разных социальных групп смягчит противоречия между ними, способствуя контактам и сближению на основе местных интересов. Одной из важных идей плана стал поэтому принцип смешанной застройки микрорайонов, включающей дома с различной этажностью, планировкой и величиной квартир для семей с разным составом, достатком и бытовыми запросами. Схема Аберкромби, основанная как на функциональных, так и на социальных предпосылках, была воспринята в Европе конца сороковых годов как эталон рационального градостроительства, который более двух десятилетий оказывал влияние на реальное проектирование (хотя утопичность социальных и функциональных принципов «ступенчатой системы» обслуживания и, тем более, социальной роли «соседств» становилась все более очевидной).
