Часто бывает трудно разглядеть, как инновации распространяются в архитектурной культуре. Инновации можно дать следующее приблизительное определение: «Любая мысль, поведение, объект, являющиеся новыми, поскольку они качественно отличаются от существующих форм…
Всякая инновация — это идея или комбинация идей». Наряду с инновациями существуют изобретения. Изобретение можно определить как первоначальную идею нового продукта или процесса. Инновация представляет собой первый шаг к осуществлению изобретения на практике.
Если согласиться с этим разграничением, то многие инновации в архитектуре на деле представляют собой не более чем изобретения, которые почти или совсем не имели продолжения. Одно исключение — город-сад. Книгу Эбенизера Говарда 1898 года «Города-сады будущего» можно рассматривать как изобретение, а Лечуорт и Уэлвин, первые основанные Говардом города-сады, — это уже бесспорные инновации.
Одна популярная модель распространения инновации основывается на аналогии с эпидемией, при которой инфекция передается от человека к человеку; так и инновация распространяется во времени и пространстве.
Обычно архитектурные инновации растекаются от центра к периферии, от города к провинции, от мастера к имитаторам. Такая же линейная схема предполагается в случае эффекта просачивания, когда инновации представляются в виде (социально) тонущих культурных товаров (хотя возможен и противоположный процесс — подъем культурных товаров к поверхности).
В то же время существует и другая схема, при которой источник инфекции остается активным, во всяком случае, не прекращаются обращения к нему, ссылки на него. Влияние Ле Корбюзье не просто распространялось через архитекторов, которых он сам когда-то вдохновил, и которые, в свою очередь, заражали других своим энтузиазмом по отношению к его архитектурным достижениям.
Отчасти благодаря всеохватности средств информации, Ле Корбюзье продолжал оказывать непосредственное влияние своими публикациями на других архитекторов, в том числе и на тех, кто был далек от тех кругов, где он вращался.
Это можно отнести, в частности, к «пяти отправным точкам современной архитектуры» (свободная планировка, ненесущая фасадная стена, столбы-опоры, ленточные окна и крыша-сад), которые они с Пьером Жаннере сделали достоянием общественности в 1927 году.
Благодаря ясности их идеи ее легко приняли коллеги, идентифицировали критики и историки, поэтому теперь любую виллу, похожую на ящик, поставленный на тонкие опоры, МОЖНО называть «корбюзианской».
Именно простота и ясность пяти отправных точек делает их превосходным примером инновации, легко вписывающейся в разные контексты. Это же относится и к идеям, которые можно выразить в лозунгах, таких как «Меньше значит больше».
При любом воспроизведении идеи, формы или текста, при любом переносе их в другой контекст что-то меняется, и не обязательно в том, что содержала в себе первоначальная идея, а в том, как она может воплощаться. Для успеха первоначальной инновации много значит ее эластичность.
Именно поэтому солнцезащитные жалюзи, которые Ле Корбюзье проектировал для Средиземноморья, вписались в контекст городов Северной Европы, Амстердама и Глазго, которые солнечным климатом отнюдь не славятся.
Та же эластичность характерна для всех влияний, которые невозможно приписать, верно или ошибочно, какой-либо конкретной причине. Результаты таких влияний обычно неопределенны, но оттого не менее эффективны.
Взять хотя бы английский сельский дом начала двадцатого века. Его воздействие на архитектуру северо-западной Европы можно частично приписать влиянию книги Германа Мутезиуса 1904 года Das englische haus («Английский дом»), хотя книга могла быть скорее знаком существовавшего и ранее интереса к данной теме, чем непосредственной его причиной.
