Основная особенность расположения храмов в новых городских районах заключается в том, что окружающая их рядовая застройка намного превосходит храмы своими размерами. Если до середины XIX века храмы были городскими доминантами, а на рубеже XIX-XX веков новые жилые и офисные здания во многих случаях стали им конкурентами, то теперь, в условиях массового многоэтажного строительства, храмы перестали выполнять свою традиционную градостроительную роль. Именно многоэтажная застройка наиболее отчетливо представляет специфичность современной градостроительной ситуации, если ее сопоставлять с городскими образованиями минувших эпох. Поэтому проблему градостроительной роли храмов в новых городских районах уместно рассматривать прежде всего на материале комплексов с преобладанием многоэтажных зданий. Достаточно широкий спектр архитектурно-пространственных ситуаций и проектных решений, связанных с расположением храмов в многоэтажном окружении, дает Москва, которая и станет основным объектом рассмотрения в данной главе.
Храм в окружении многоэтажной застройки — специфическое явление XX века. В нем отразился, прежде всего, новый этап развития строительной техники и городской экономики. То и другое стимулировало повышение этажности застройки, так что любое уникальное сооружение общественного назначения, будь то театр, городская управа или храм, становилось по своим габаритам несопоставимо малым по сравнению со строительными структурами, интегрировавшими в себе массу рядовых по своему назначению ячеек, — жилых квартир или конторских помещений. Рядовое стало возвышаться над уникальным, чего раньше никогда не было.
К числу редчайших попыток преодолеть тогда еще только зарождавшуюся тенденцию к доминированию массовой застройки надо отнести проект Дворца
Советов в Москве. Уникальное здание общественного назначения должно было стать вертикалью, главенствующей в многоэтажном окружении. Проект основывался на идее повторения традиционной градостроительной композиции в новом масштабе, причем роль храма должен был заместить дом-постамент для фигуры вождя. Проект, как известно, не был реализован, идея создания конкурента массовой застройке в подобной форме уже не появлялась.
Стремление подчеркнуть значимость объекта с помощью доминанты, однако, не пропало. Стала популярной схема, предложенная И. Леонидовым в проекте Института Ленина: семантически значимый объект, чаще всего — зал заседаний того или иного государственного или общественного учреждения, соединяется с башнеподобным корпусом подсобных помещений. Известные примеры такого рода — комплекс ООН в Нью-Йорке, правительственный комплекс в Бразилиа. Содержательно второстепенная башня служит знаком, привлекающим внимание к главному в семантическом отношении объему зала. В такой схеме есть определенная аналогия с парой храм-колокольня, где колокольня нередко выше храма и служит, кроме своей прямой функции, дополнительным акцентом, подчеркивающим важность собственно храма. В произведениях второй половины XX в. появлялись и другие схемы выявления главенства семантически значимого центра композиции. В ратуше в Торонто, например, два вогнутых в плане административных корпуса наподобие оберегающих ладоней охватывают расположенный перед ними купол зала, подчеркивая его важность.
При этом следует заметить, что описанные выше административные корпуса различных комплексов стали не только формально-композиционными акцентами, отмечающими местоположение главной части композиции, — какого- то зала, служащего местом коллегиального решения общезначимых вопросов. Они стали своего рода памятниками самим себе: обитающие в этих корпусах бюрократические структуры часто, по существу, и решают те вопросы, которые, по идее, должны бы приниматься в соседствующих с башнями залах.
