Для дома своей матери в Честнат-хилл. Филадельфия (1963), Вентури не использовал привычные клише модернизма, создав подобие традиционной постройки со щипцом, наклонной кровлей, накладными профилями и заглубленным порталом. Не было это, однако, и повторением традиционного образца. Аллюзии на скромный американский дом сопровождаются намеками на Ле Корбюзье и Палладио. Симметричная схема соединена с асимметрией частностей. «Изображение» арки над порталом рассечено разорванным щипцом и наложено на реальную перемычку. Бесстрастная плоскостность фасада маскирует сложность и противоречивость внутреннего пространства. Вентури писал о доме матери: «Это здание обнаруживает сложности и противоречия: оно сложно и просто: оно открыто и замкнуто; оно большое и маленькое; некоторые его элементы хороши на одном уровне и плохи на другом; его порядок приспосабливает жанровые элементы дома вообще и случайные элементы этого дома в частности. Этим достигается скорее трудное единство среднего числа различных частей, чем простое единство немногих или многих мотивированных частей»*4.
ВГилд-хаузе, доме для престарелых в Филадельфии (1962-1966), Вентури использовал тот же подход в большем масштабе и для функции, где он мог испытать свой интерес к возможности общего понимания образности, — здание включает 91 жилище с общей рекреацией. Симметричному плану отвечает симметричный фасад с физически обозначенной осью; на первом этаже она стала массивной цилиндрической колонной, занимающей центр ниши перед входной дверью. Дом подчеркнуто прозаичен, как прозаичен полутрущобный район, среди которого выросло здание, прозаичен, как жизнь его обитателей. Бурый кирпич стен, монотонная пестрота окон, иронические намеки на традиционные формы — все должно свидетельствовать об ординарности постройки. Телевизионные антенны, анодированные «под золото» и торжественно установленные на пьедестале над осью фасада, — сардонический жест, завершающий образ.
Когда Вентури получил заказ — к двухсотлетию США восстановить давно не существующий дом Бенджамина Франклина в Филадельфии, он не стал сооружать некую имитацию. Из стальных стрежней им создан схематический пространственный чертеж, показывающий расположение и габариты построек с их высокими кровлями и даже силуэтами печных труб — знак в чистом виде, инверсия представления о памятнике-монументе. Мемориальный музей с экспозицией и обслуживающими помещениями скрыт под поверхностью двора (1972). Напряжение между виртуальным миром памяти, отнесенным под землю, и реальностью знака, показывающего пространство, которое мир Франклина занимал в прошлом, определяет поэтическую атмосферу места.
От погруженности в обыденное в работах шестидесятых Вентури переходит к парадоксальным гротескам, отмеченным намеками на ретроспективность. Климат -поп-культуры» освободил от -табу» на обращение к историческим прецедентам, установленного модернизмом. И Вентури одним из первых обратился к новому варианту историзма, основанному на иронических намеках, нарочито эклектичном смешении отсылок к различным источникам и реструктурировании заимствования (подобно тому, как живопись поп-арта реструктурировала изображаемые элементы действительности).
?ш гротески уже закладывали приемы того, что позднее Чарльз Дженкс назо- вет постмодернистским классицизмом. Обращаясь к классическому ордеру. Вентури демонстрировал рассчитанную наивность, использовал гротескно-па- дойные очертания, производившие шокирующий эффект. Характерна пристройка к зданию художественного музея Аллена в Оберлине, Огайо (1972-1976). с гротескно приземистой, как бы утонувшей в грунте, колонной. Ее цилиндрическое тело, расчлененное примитивным подобием каннелюр, выступает прямо из замощения двора и завершается схемой капители с преувеличенными, почти смыкающимися волютами. Этот ионический Микки Маус с навязчивой откровенностью пародирует прототип, что и определяет главный эффект («сдвиг- привычного представления).
Характер гротеска — правда, более мягкого — имеют и «рустические- загород- ные постройки Вентури. Дом Таккера в Катоне, штат Нью-Йорк (1975), — обшить^ тесом почти кубический объем, накрытый чрезмерно большой для него пирамидальной кровлей, которую на одной из сторон прорезает круглое окно—реминисценция «бычьего глаза- барочных зданий. Агрессивные формы лыжной хижины в Аспене, Колорадо (1977), шаржируют постройки стиля модерн (как, впрочем, напоминают они и многое другое: миниатюрную пагоду, скворечник, даже лицо под широкой шпяпой). Многозначность стала обязательной составляющей «говорящей архитектуры-, создать которую стремился Вентури. Он раньше других вышел за пределы модернизма и заложил интеллектуальную основу последующего развития — к постмодернизму прежде всего.
Была в конечном счете плодотворна и прививка архитектуре эстетики поп-арта, на которую смело пошел Вентури (хотя первые результаты экспериментов а этом направлении не казались обещающими).
