XX век был временем небывалого роста мировой экономики. К 1900 г. валовой мировой продукт человечества оценивался в 60 млрд, долларов в год; к концу столетия он превысил 20000 млрд, долларов.
За один день создавалось теперь столько же, сколько в начале столетия за год. Численность населения планеты увеличилась при этом в четыре раза — с 1,6 до 6 млрд, человек. Среда, в которой протекает жизнедеятельность человечества, перестала выдерживать нарастающие нагрузки.
Глобальные изменения среды уже начинают влиять на экономику и здоровье людей. Цивилизация оказалась перед угрозой катастрофы. Исследования Римского клуба заставили осознать конкретность грозной перспективы и то, что изменить ее можно только решениями системными и глобальными.
Чтобы их принять и согласованно пойти на изменение образа жизни, которых они потребуют, необходимы не только материальные возможности, но и подготовленное сознание. Нужна новая этика.
Усилия, которые в XX веке выходили за пределы теоретических рассуждений, были, однако, лишь локальными. Первые идеалистические порывы архитекто- ров-энвайронменталистов, возникавшие еще в конце 1960 — начале 1970-х гг., предлагали радикальные изменения в пределах одной постройки — как правило, индивидуального дома. Парадоксальное несоответствие сохранялось и после энергетического кризиса, ударившего по странам Запада в семидесятые. Положительным результатом стала, однако, чувствительность к проблемам среды и энергосбережения, не слишком решительно, но все-таки влиявшая и на эстетические предпочтения, умеряя восторги по поводу «прозрачности» и раскрытое™ построек, особенно в климатических условиях, отклонявшихся от умеренных; закреплялось бережное отношение к территории. В девяностые годы уже складывались начала некой «экологической составляющей» профессионального сознания, даже — экологической этики.
Возникали и искушения драматизировать возможность влиять на экологию средствами собственно архитектуры и, главное, связать представление о них с впечатляющими метафорами и символами. Тенденция эта не складывалась в некое организованное направление, вокруг нее возникли демагогические рассуждения и спекуляции. Но хотя говорить об экологической архитектуре можно лишь с определенной долей условности, это явление, еще несоизмеримое с планетарным масштабом проблемы, помогает конкретными образами формировать массовое сознание и стимулировать движение к экологической этике. Оно связано с инициативами, официально поддержанными ООН, с дискуссиями против безудержного потребления. Массово тиражируемая архитектура пока лишь пассивно подчиняется ограничениям постепенно формирующейся природоохранной политики. Эксперименты экологической архитектуры намечают возможности активного влияния на качество среды.
Под давлением природоохранного движения проблема регулируемой среды стала одной из главных при создании комплекса построек международной выставки ЭКСПО-92 в Севилье, Испания. Ставилась задача смягчить воздействие летних температур юга Испании на ожидавшиеся миллионы посетителей. Генеральный план, обращаясь к традициям исторической мавританской архитектуры этого региона, предлагал высадку затеняющих групп деревьев, устройство садов, фонтанов, аркад и пергол. Традиционные деревянные перголы были, однако, заменены тканевыми тентами, натянутыми на каркасы; вдобавок использовались устройства для увлажнения воздуха, которыми управляли компьютеры. Центральная ось выставки — авеню Европы (Ж.-М. Хеннинг и Н. Нормье) — была прикрыта тентами, тросы которых крепились к металлическим наклонным мачтам и коническим башням охлаждающих устройств. Вдоль 400-метровой авеню тянулись низкие кольца фонтанчиков, рассеивавших охлажденную воду и создававших слой прохладного тумана убежище на случай внезапного экологического кризиса, финансировал строительство экспериментального павильона «Биосфера-ll» (под номером I подразумевалась Земля) с полностью самодостаточной средой, обеспечивающей длительное выживание группы обитателей без контактов с внешним миром. •Биосфера II» погибла из-за слишком резких колебаний температуры, снизив- шых продуктивность растений, и клаустрофобии, охватившей участников эксперимента и вызвавшей конфликты между ними.
Среди множества соседствовавших на ЭКСПО-92 стратегий влияния на среду — водяная стена, в которую был превращен обширный фронт павильона Великобритании (Николас Гримшоу). Архитектор избрал техноцентрический подход к проблеме. Простой ящикоподобный объем имел кровлю со стальным каркасным затеняющим устройством и панелями солнечных батарей.
От края кровли вода непрерывной тонкой пленкой стекала по стеклянному экрану восточного фасада, превращаясь в частый дождь перед отступающими вглубь стеклянными панелями первого этажа, и попадала в бассейн, через который был перекинут легкий крытый мостик ко входу. Западную сторону павильона затенял громадный парус на стальных мачтах. Вода, поглощавшая днем тепло, собиралась в баки, чтобы отдавать его в интерьер прохладными вечерами.
Идея управляемой среды, примененная Гримшоу при строительстве павильона в Севилье, была более рационально использована им и несколькими другими архитекторами для объектов, где постановка научных исследований сочетается с образовательными функциями и демонстрацией. Первый опыт такого рода сделан в 1991 г. в США, в Аризоне, где мультимиллионер, задумавший создать
Николас Гримшоу задумал свой проект «Эдем» в Сент-Остене, Корнуолл, Великобритания (1996-2001), как демонстрацию глобального биологического разнообразия и зависимости человека от растительного мира. Модели экосистем помещены в связанные между собой капсулы с контролируемым‘климатом, расположенные в организованном ландшафте заброшенного карьера. Легкие прозрачные оболочки капсул созданы на основе пространственного каркаса типа геодезических куполов или ряда сводов двоякой кривизны с пространственными арками и диагоналями жесткости. Оранжереи простираются более чем на километр, в самых широких местах пролет достигает 100 м. Конструкция оболочки следует английской традиции, восходящей к Пальмовой оранжерее парка Кью Десимиуса Бартона и сооружениям Джона Пэкстона. Но здесь среда внутри капсул находится под автоматическим контролем системы сенсоров — сделана попытка регулировать органический процесс фотосинтеза, используя электронную технологию. Основная задача «Эдема» — изучение живых биосистем в их связи со средой, призванное пополнить фонд экологических знаний, однако важное значение придается и просветительской функции, поскольку эта живая коллекция, экспонаты для которой отбирали ботаники из многих стран мира, активно посещается публикой.
Меньший по размаху проект подобного типа создала Ицуко Хасегава в Японии — «Музей плодов» в Яманаси-си, префектура Яманаси (1993-1995), расположенный на склоне долины реки Фуэфуки, откуда открывается вид на гору Фудзи. Идея связана с «музейным бумом», охватившим страну. Префектура, для которой было слишком дорого и трудно создать коллекцию произведений искусства, избрала иной жанр. Комплекс образован из трех прозрачных оболочек сложной кривизны, связанных между собой под поверхностью наклонного участка. Одна оболочка, пологий купол — атриум; вторая, купол более чем в половину сферы, — оранжерея тропических растений; третья, эллипсоид, — пространство для «хобби». Все вместе — метафора щепотки семян, свидетельствующей о плодородии и жизнеспособности. Органичные формы противостоят почти кристаллической геометрии склонов Фудзи. Утонченные очертания криволинейных тел, расчерченных сеткой ребер, разработаны с помощью компьютера, который, по словам Хасегавы, необходим для создания столь сложных объектов.
Экологически ориентированную архитектуру стала в девяностые годы создавать группа SITE («Скульптура в среде»), возглавленная Джеймсом Уайнсом (род. 1932). Еще на заре постмодернизма сарказм, который она облекала в формы реальных построек, был направлен против потребительского общества и коммерциализованной архитектуры. Модернистскому рационализму она противопоставила кафкианский абсурд, в котором реальное и виртуальное трудно разграничить. В конце семидесятых абсурдистские эскапады группы осуществлены в нескольких зданиях фирмы «Бест», воспринявшей их как форму рекламы. Прямоугольный блок магазина в Хьюстоне, Техас, США (1977), декорирован под кирпичную руину; каскад битого кирпича низвергается на бетонный козырек его входа. В Сакраменто, Калифорния, США (1977), нижний угол кирпичного корпуса отделен рваной линией от массива и, отъезжая, открывает вход. Парадоксы, опровергавшие здравый смысл, основывались на взаимодействии здания и среды.
В девяностые SITE концентрировалась на создании повествовательных образов, включающих средовые ситуации, взаимодействие здания и территории.
