По мере того как постмодернистский классицизм коммерциализировался в первой половине восьмидесятых, новый архитектурный авангард все более активно искал методы творчества, противостоящие потребительской ментальности.
Во второй половине десятилетия такой метод определился: им стал деконструктивизм. В 1988 г. Музей современного искусства в Нью-Йорке провел первую выставку деконструктивистской архитектуры, которую курировал Филип Джонсон, отрекшийся от постмодернизма так же, как несколькими годами ранее он отрекся от модернизма. Корни движения автор каталога выставки, Марк Вигли, выводил из российского конструктивизма начала двадцатых, отрицая связи с современной философией46. Последнее утверждение, однако, опровергают творчество и теоретические рассуждения Питера Эйзенмана, американского участника выставки, одного из создателей направления.
В семидесятые годы Эйзенман, увлеченный методами структурной лингвистики, попытался перенести на формообразование архитектурного организма теорию Ноама Чомски, создавая стратегию композиции, анонимную, универсальную и независимую от личных предпочтений (о созданной им тогда серии жилых домов говорилось ранее). Несовместимость этой стратегии с реальными целями архитектуры заставила Эйзенмана прекратить эксперименты; но надежду найти интеллектуальную основу, придающую архитектуре статус академической дисциплины. Эйзенман сохранил.
Он увидел ее в постмодернизме, отвергающем схему единства знака и значения, и в теории Жака Деррида, выдвинувшего принцип деконструкции, основанный на отсутствии прозрачных связей между объектами и языком. Неопределенности значений Деррида противопоставлял использование аналитических стратегий. В абстрактно-логической плоскости идеи Деррида так же легко переносились из сферы лингвистики на архитектуру, как двумя десятилетиями ранее — идеи структурной лингвистики.
