Спорность — непременное свойство произведений Нувеля, всегда балансирующего на грани возможного. Она отличает и выполненную им в 1987-1993 гг. реконструкцию классицистического здания Оперного театра в Лионе, спроектированного Шенаваром и Полле в 1831 г. Усилия Нувеля направлены на повышение монументального статуса постройки. Бережно сохранив в первозданном виде каменную оболочку здания, Нувель увенчал ее высоким цилиндрическим сводом, к внутренним сторонам арок которого подвешены стеклянные панели, а внешнюю сторону скрывают подвижные солнцезащитные жалюзи. При дневном свете они дематериализуют и несколько облегчают новую конструкцию, в которой разместилась балетная студия. Но, независимо от этого, надстройка решительно трансформировала облик суховато-сдержанного здания, придав ему претенциозность в духе архитектуры «Второй империи-. Интерьеры изменены более решительно. Историческая отделка фойе реставрирована, но его пространство раскрыто по вертикали. Пространство парадной лестницы сохранено, но место ее маршей заняли эскалаторы; в цоколе созданы четыре дополнительных этажа. Синтез современного и классического выполнен Нувелем с тактом и высоким уменьем; формы классицизма органично вошли в структуру здания, ставшего частью культуры конца XX столетия. Вопрос в том, насколько уместно подвергать такой трансформации достойный памятник иного времени, культурная ценность которого связана с исторической памятью.
Приемы хай-тека, с их игровыми возможностями, были эффектно использованы Патрисом Моттини при реконструкции заброшенного скромного кирпичного здания сырного завода под Руаном, Франция, построенного в 1880-х гг., для школы архитектуры Руана (1985). Его обращенный к дороге фасад сохранен, перед центром выходящего в парк создана группа сложно переплетающихся легких металлических лестниц. Критик из «Домуса» назвал ее «монументальным задником театра марионеток». Интерьеры четырехэтажного корпуса с двухэтажными крыльями организованы вдоль центральной коммуникационной оси с большими свободными пространствами на флангах («зал экспериментов» и библиотека). Четырехэтажная центральная пустота занята переплетениями лестниц из анодированного металла. Драматизированная стилизация новых элементов под промышленную архитектуру XIX столетия в этих стенах оказалась романтичной и притом естественной. Пунктир подобных форм объединил здание.
То. что хай-тек занял, по сути дела, пограничную область, где архитектура соприкасается с дизайном, позволяет его средствами создавать необходимые функциональные дополнения к старым постройкам, не вызывающие чувства посягательства на их архитектуру (как не меняет здания остановившийся перед ним автомобиль). Таким образом поступил англичанин Айен Ритчи (род. 1947). Перед ним встала задача — оборудовать лифтами протяженный четырехэтажный корпус бывших казарм постройки XVIII в. в центре Мадрида, когда там создавался Музей королевы Софии (1990). Он не стал пробивать для них старые своды, но поставил перед монотонным классицистическим фасадом две высокие стеклянные призмы. Стальная этажерка лифтов внутри них несет и площадки с мостиками, переброшенными к этажам. Стеклянные панели крепятся к консолям лифтовой конструкции и обжимаются тонкими напряженными тросами снаружи — такая система почти невидима. Системы механического оборудования в стеклянных футлярах воспринимаются как независимые артефакты, которые не только могут, но и должны формироваться, не повторяя каких-либо свойств здания.
Направление продолжило развитие в девяностые годы, хотя его изначальное название «хай-тек» стерлось. Более четко определился типологический диапазон, что позволило создавать смысловые метафоры средствами более органичными, не прибегая к игровой «имажинерии». Используемые приемы основывались на более свободном владении свойствами материала и построении технической формы, позволившим освоить широкий круг ассоциаций.
