В рисунке плана Стерлинг повторил конфигурацию старого корпуса с его глубоким курдонером, открытым к магистрали. Продолжая аналогию с архитектурой классицизма, он сделал пространственным ядром здания цилиндрический барабан — подобно тому, как вокруг цилиндрического зала сгруппированы пространства Старого музея Ф. Шинкеля в Берлине. Этим, однако, прямая аналогия заканчивается.
На основе классицистического плана создано подобие древних обжитых руин на офортах Пиранези. Центральный барабан открыт сверху. На «дне» его лежит дворик-атриум музея. Выше, вдоль стены, изгибается пандус городской пешеходной улицы, пронизывающей барабан. Широкие проемы в его стенах обрамляют виды на город и сам музей, уподобляя их картинам. Скульптура и классические архитектурные фрагменты на фоне стен, облицованных полосами песчаника и травертина, дополняют ассоциации с руинами римского амфитеатра.
Здание не имеет фасада. Фронт его, обращенный к проходящей понизу магистрали, складывается как последовательность отступающих в глубину плоскостей и объемов, горизонтали которых пересекаются наклонными линиями пандусов. Коллаж архитектурных фрагментов упорядочен и объединен шинкелевской схемой плана. Диапазон использованных источников — от архитектуры Древнего Египта до русского конструктивизма — Стерлинг мотивировал назначением здания-музея. Элементы коллажа сталкиваются с той же естественностью, что и в обжитой руине.
Начало пешеходного пути, соединяющего сквозь здание уровни городской территории, отмечено портиком в стиле хай-тек из открытых металлических профилей; поручни из ярко окрашенных труб уложены на каменные парапеты.
На главной террасе, лежащей над полуподземной автостоянкой, навесы хай-тек на травертиновой стене выделяют вход в главный вестибюль, примыкающий к центральному барабану.
Стерлинг не отвергает модернистские формы. Они для него — обозначение периода истории и часть контекста Штутгарта. В его коллаже они равноценны с элементами иной стилистической характеристики. Атмосферу старого корпуса воспроизводит анфилада помещений основной экспозиции. На верхнем уровне, где расположены рабочие помещения музея, использованы вариации конструктивистской архитектуры. Иронично-забавные элементы хай-тека проходят пунктиром всюду, скрепляя разнородную ткань. Своеобразна иллюзия вентиляционных проемов гаража: имитировано разрушение стенки нижней террасы; под отверстиями лежат якобы выпавшие камни. Метафора разрушительной работы времени связана с конкретной аллюзией — дворовый фасад маньеристского палаццо дель Те в Мануе, с камнями, якобы выпадающими из антаблемента.
Стерлинг говорил, что считает компромисс сущностью архитектуры: компромисс с местом, потребностями пользователя, стоимостью осуществления, тех- никой32. Ему чужд редукционизм «нового движения», заставляющий отбрасывать все, что препятствует прямолинейной реализации главной идеи. Стерлинг, напротив, как будто ищет осложнений, сохраняя городскую коммуникацию, пронизывающую здания, откликаясь на стимулы, исходящие от окружения. Образ здания получил многослойность, зрелищность и оживленность, он полон явных и неявных значений. В 1986-1995 гг. Стерлинг дополнил комплекс Национальной галереи зданием музыкальной школы и Академии театра, организовав площадь, ставшую узлом пешеходных дорог и проездов. Подчиненная корпусам галереи, постройка строга, компактна и однородна. Цилиндрический объем студенческой столовой, служащей и местом общения, выделен как мощный акцент, башня, завершающая систему.
В здании Научно-исследовательского центра на Кемперплатц в Берлине (1979-1987) Стерлинг противопоставил униформности офисов из стандартных ячеек, упакованных в стеклянные призмы, сложный коллаж разнородных объемов. Он создан как продолжение массивной постройки 1894 г. За ней, вокруг неправильной формы двора, объединены здания, имеющие различные исторические прообразы и несущие определенные ассоциативные значения: протяженный корпус с крытой галереей, восьмигранная башня-кампанилла, объем, полуциркульный в плане. Система должна, во-первых, обеспечить условия для плодотворной работы автономных групп, помещения которых по-разному связаны с системой коммуникаций, и подкрепить психологически их самостоятельность; во-вторых, создать на этой основе модель городского комплекса.
