Радикальная природа сдвига от внимания к убранству грандиозных фасадов, к декорации интерьеров отчетливо прослеживается в отеле Субиз. В то время как его садовый фасад был сооружен по образу и подобию Версаля (Пьер Алексис Деламер, начат в 1704 году), в трактовке жилых помещений ощущается поиск новых путей организации пространства. Сын хозяина, отпрыск двух влиятельных семей, убедил своих родителей уволить Деламера и обратиться к Боффрану, имевшему репутацию умелого создателя планов и внутреннего оформления интерьеров.
Для дворца архитектор спроектировал несколько помещений, связанных овальными пространствами. Среди самых изящных комнат этого периода — Салон Принцессы, украшенный стуковой декорацией и полотнами художника Шарля Жозефа Натуара. Здесь новый стиль выступает в своей наиболее законченной форме: по стенам и по потолку вьется позолоченный стуковый рельеф, имитирующий ветки деревьев, увивающие перголу.
Несмотря на свободу интерпретации, декорация технически совершенна и абсолютно выверена. Панели, имеющие арочные завершения чередуются с высокими зеркалами, создающими ощущение большого пространства и многократно повторяющими мотивы изысканного убранства. Поразительный прием — очень высокая линия, отделяющая стены от потолка, и перетекание лепных украшений через главный карниз. Белый и нежный серо-зеленый цвета создают в салоне атмосферу безмятежности. Помещенные в пространстве между окнами и потолком картины Натуара рассказывают историю Психеи — это служит новым признаком того, что пышный стиль декорации, распространенный в предшествующую эпоху, уступил место более утонченному образу жизни и стремлению к чувствительности.
Новый стиль, позднее получивший название «рококо» (от слова «рокайль», что означает «раковина»), получил повсеместное распространение во втором десятилетии XVIII века. Его характерными чертами были разбивка стен на вертикальные панели, зеркала и десюдепорты, разделение потолка на свод и плафон, использование таких декоративных мотивов, как картуши, ламбрекены и, конечно, раковины — основного элемента убранства стиля рококо.
Между тем последняя была хорошо известна и в эпоху барокко и даже, в известной степени, в период Возрождения и маньеризма. В самом Версале ранние формы нового стиля можно обнаружить в убранстве некоторых покоев и в декорации Большого Трианона. В эпоху регентства, когда власть находилась в руках герцога Орлеанского, эти декоративные мотивы, все еще вписанные в симметричные композиции, начинают отодвигать архитектуру на второй план, а впоследствии они стали располагаться в прихотливой асимметричной манере.
Во Франции «живописный жанр», как в то время называли рококо, стал объектом яростных нападок. Они исходили главным образом из академических кругов, продолжавших считать классицизм единственным направлением, подходящим для использования в строительстве. Вольтер в своем «Храме вкуса» озвучил мнение той группы знатоков, которая называла новый стиль совершенно варварским явлением, сменившим золотой век Людовика XIV. На практике оба стиля существовали параллельно или дополняли друг друга, поскольку даже художники-декоративисты получали академическую подготовку или начинали свою творческую деятельность в команде Ардуэна-Мансара.
Восхитительные результаты этого сочетания можно видеть в конюшнях герцогов Бурбонов, построенных Жаном Обером (около 1680—1741). В решении этого «дворца для лошадей» действительно использованы некоторые элементы архитектуры Версаля, а свободно интерпретированные детали французского барокко дополнены новыми декоративными мотивами.
Одним из наиболее влиятельных мастеров первой половины XVIII столетия был Робер де Котт (1656-1735), также ученик и помощник Ардуэна-Мансара. В 1689 году архитектор путешествовал по Италии вместе с Жаком-Габриелем, и в том же году он был назначен президентом Французской академии архитектуры. После кончины Мансара он стал «первым архитектором короля». Как и его предшественник, де Котт использовал свое положение для того, чтобы проводить определенную политику в области строительства.
В Париже он возвел множество отелей и перестроил отель де Врийер Мансара в соответствии с современным вкусом. Поскольку в распоряжении архитектора была прекрасно организованная архитектурная мастерская, он работал одновременно над осуществлением сразу нескольких проектов. Среди них — планы дворцов в Вюрцбурге, Брюле, Шлайсхайме, сооружение Паласио Реаль в Мадриде и Риволи Шато под Турином. Он также явился автором нескольких градостроительных проектов, например, площади Беллекур в Лионе, Королевской площади в Бордо, дворцов представителей состоятельного духовенства, которые оказывали сильное влияние на развитие французской архитектуры.
Тем не менее де Котта в большинстве случаев можно рассматривать как проектировщика, поскольку воплощение его замыслов оставалось за местными мастерами. Так, страсбургский архитектор Массоль реализовал его самый величественный проект — дворец Роган, резиденцию епископа в Страсбурге. Доминирующим элементом этого здания, задуманного как монументальный отель, стал его фасад, обращенный к реке Ильм. Стена разбивается на семнадцать секций, обозначенных оконными проемами, а центр композиции выделен гигантским ордером. Как бы то ни было, местный архитектор остался верен планам своего впоследствии ослепшего учителя и даже дополнил постройку некоторыми деталями в соответствии с его пожеланиями.
Роль Робера де Котта в распространении французской архитектуры в Европе исключительно важна: его мастерская в большей степени, нежели любая архитектурная теория, способствовала успеху придворного барочного стиля.
Провинции стремились заявить о своем желании развивать собственную традицию зодчества. Здесь наиболее красноречивым примером является резиденция зятя Людовика XIV Станислава Лещинского в Нанси. Его придворный архитектор Эммануэль Эре де Корни, ученик Боффрана, построил прекрасный дворец, связанный как со старым городом-крепостью, так и с новым, построенным по регулярному плану. Здание считается одним из главных градостроительных памятников рококо.
