После того как Норвегия стала самостоятельным государством, развитие капитализма и возникновение национальной промышленности вызвали в стране рост городов, население которых к 1920 г. составило уже около 30% общего количества жителей. Однако в последующие десятилетия темпы урбанизации замедлились, и до 1940 г. этот процент был стабильным.
Недостаток минеральных энергетических ресурсов восполнялся в Норвегии широким применением гидроэлектроэнергии, по производству которой на душу населения она уже в 20-е годы вышла на первое место в мире. Высокий уровень электрификации определил рассредоточенный характер промышленности, так как размещение предприятий не было связано с источниками снабжения топливом. Заводы и фабрики размещались в мелких промышленных центрах среди сельскохозяйственных областей. Такой характер развития промышленности в стране с небольшим и рассредоточенным населением (плотность 12 человек на 1 км2) не создал предпосылок для роста крупных городских организмов. Большие трудности для развития городов связаны и со специфическим сложным рельефом — более трех четвертей территории страны непригодны для массового расселения. Типичными для Норвегии оставались малые города и поселки.
Преимущественная концентрация населения в районе Осло, столицы и самого крупного города страны, была связана с его значением как политического и культурного центра. К началу 1930-х годов население Осло достигло 250 тыс. жителей; ни один другой город Норвегии В ЭТО (Время не имел населения, достигавшего 100 тыс. человек. Строительство было рассредоточенным, небольшим по объему. Крупные градостроительные задачи почти не ставились. Традиции градостроительства в стране отсутствовали, творческая деятельность архитекторов замыкалась в кругу проблем формирования отдельной постройки и ее непосредственного окружения.
К немногим исключениям можно отнести попытку упорядочить застройку центра Осло. Его генеральный план в 1929 г. был разработан главным архитектором города X. Халсом. Проект имел задачу определить расчленение функциональных зон, но не заключал в себе принципиальных идей формирования структуры города. Главной целью было обеспечить представительный облик столицы. Перпендикулярно старой главной улице была проложена новая парадная ось — Университетская улица, которая с одной стороны замыкалась ратушей, с другой — новым комплексом университета. Мелкие кварталы получали периметральную застройку высотой в шесть этажей. Подобный характер имела и перестройка центра Бергена, разрушенного пожаром в 1916 г.
Новым в том и другом случае было использование многоэтажных сооружений с железобетонным каркасом, что определялось повышением стоимости на землю в центрах городов. Однако индивидуальные дома составляли по-прежнему 60% строящихся жилищ. Ситуацию эту закрепил генеральный план Осло 1934 г., основанный на «’концентрическом принципе», в соответствии с которым плотность и этажность застройки уменьшались по мере удаления от центра. Не имея собственного опыта, норвежские архитекторы строили многоквартирные дома, следуя шведским образцам.
Первая мировая война не прервала развития архитектурных направлений в нейтральной Норвегии. Национальный романтизм сохранил свое господство; стремление к глубокому изучению наследия национального зодчества усилилось. Сторонники течения изучали деревянную крестьянскую архитектуру и каменные постройки старых городов, стараясь постичь не только живописные эффекты, но и смысл целесообразной структуры народных построек. Ведущей фигурой школы оставался Магнус Поулссон (1881—1958 гг.). Построенные Поулесоном многоэтажные дома в Осло отличались четкостью объема и лаконизмом аркитектурно-пластической трактовки; их массивные фасады, облицованные кирпичом, прорезаны небольшими квадратными окнами. Силуэт высоких черепичных кровель играл важную роль в композиции. Однако многоэтажные здания были «нетрадиционны» для Норвегии, и Поулссон старался воплотить свое понимание национальной архитектуры в особняках и загородных виллах. Здесь он сочетает планировку, обеспечивающую высокий уровень современного комфорта, с композиционными приемами народного деревянного зодчества.
Характерен особняк «Тореапляссен» у Крокскогена (1934), где использована традиционная техника срубных построек. Г-образный план позволил обеспечить четкую функциональную группировку помещений и наилучшие условия инсоляции для каждой группы. Если подобным постройкам Поулссона присуща несколько «театрализованная» выразительность, то церковные здания, в которых он пытался непосредственно продолжить традицию норвежского деревянного зодчества, невыразительны и сухи. В изменившихся исторических условиях нельзя было воскресить экспрессивные и вместе с тем логичные приемы народного строительства.
Распространение романтизма и вспышка «купеческой эклектики», порожденная заказами обогатившейся на военных поставках норвежской буржуазии, были непродолжительны. В начале 20-х годов в норвежской архитектуре, как и в других северных странах, все более значительное место начал завоевывать неоклассицизм. Его рассудочная ясность казалась избавлением и от беспринципности эклектики, и от бутафорской живописности вариаций на темы народной архитектуры. Для норвежского неоклассицизма характерна ратуша в Хёугесунне (1922—1930 гг.), построенная по проекту архитекторов Г. Блакстадта (р. 1893) и X. Мунте-Коса (р. 1890). Ортодоксальность следования формам греко-римской архитектуры отличала норвежскую версию неоклассики. Но и это направление не могло дать принципиальных предложений, позволявших решить новые задачи архитектуры. Такую возможность, казалось, открывал функционализм, влиянию которого способствовали экономические связи Норвегии с Западной Европой.
Распространение идей функционализма в Норвегии было связано с развитием гидротехнического строительства. В 30-е годы создавались высоконапорные электростанции на реках Вестланна со сложными системами сооружений для регулирования уровней. Утилитарные постройки благодаря рациональной компоновке и объемной композиции, органически связанной с ландшафтом, подчас получали подлинную выразительность (например, электростанции в Вемор- ке с изящной железобетонной конструкцией широко остекленного зала, арх. Г. Аструп).
Однако слабость технической базы строительства и компромиссный подход к социальным проблемам привели норвежских архитекторов к поверхностной трактовке функционализма. Местные природно-климатические условия, а подчас и специфика назначения зданий игнорировались. Железобетонные конструкции зачастую имитировались в дереве и камне. Композиционные приемы, прямо заимствованные из опыта строительства Германии и Франции, лишались смысла в условиях северной страны.
Наиболее ранней постройкой не только в Норвегии, но и в северных странах Европы вообще, отразившей стилистическое влияние функционализма, был ресторан «Скансен» в Осло, построенный в 1925—1927 гг. по проекту арх. Л. Баккера (1892—1930). Быстро вошедший в моду функционализм в формах особняков и вилл доводился почти до гротеска, получили распространение имитации «корбюзианских» зданий, выполненные из дерева.
Более глубоким и плодотворным было влияние функционализма на строительство многоквартирных «дешевых» жилых домов в городах, которым занимались муниципалитеты. Как и в других странах, это строительство было одним из главных реформистских мероприятий, направленных на затушевывание социальных конфликтов. Для дешевых домов были выработаны экономичные и рациональные типы квартир, но слабость строительной базы принуждала строить их из традиционных материалов; облик таких зданий получал чисто утилитарный характер. Типичны постройки Ф. Реппена в Осло, например дома на ул. проф. Дальса (1929).
В строительстве коммерческих и общественных зданий архитекторы-функционалисты абстрагировались от конкретных условий страны. Показателен так называемый «Одд Феллоу билдинг» в Осло (1931), который построили отошедшие от классицизма Г. Блакстадт и X. Мунте-Кос. Это сложный комплекс, включающий кинотеатр, концертный зал, ресторан, различные по размерам залы собраний. Разнородные элементы заключены в каре восьмиэтажных корпусов. Последние имеют железобетонный каркас; в них размещены магазины и конторские помещения. Наружные стены корпусов расчленены горизонтальными поясами окон, охватывающими все здания.
Лидером функционалистской школы стал Уве Банг (1895—1942). Его лучшая постройка — здание в Осло, включающее большой кинотеатр и конторские помещения (1939—1942), — была программной для норвежского функционализма. Здание напоминает «Одд Феллоу билдинг», но его объемная композиция более четка и выразительна.
Наряду с Бангом в начале 1930-х годов ведущее положение среди норвежских функционалистов занимает Арне Корсмо (1900—1970). Построенные им в 1930-е годы особняки в Осло отмечены острой эмоциональностью и своеобразием трактовки форм, «традиционных» для функционализма (например, вилла Стеренсена в Осло, 1937 г.). Ярко выраженная индивидуальность позволила Корсмо занять положение лидера поколения, деятельность которого развернулась в послевоенные годы.
Первая попытка трансформировать функционализм в соответствии с условиями страны была сделана при создании радио- дома в Осло (1939—1946, арх. Нильс Хол- тер). Здание имеет ясно расчлененные крупные объемы, массивные стены равномерно перфорированы небольшими квадратными окнами — дань суровости климата.
