Атаку на великую теорию начали романтики, ее смерть накликали футуристы, а конструктивисты раскрыли перед миром горизонты нового искусства.
Много недоразумений несет само название — конструктивизм. Благодаря простейшей ассоциации слов «конструктивизм» и «конструкция» его иногда считают стилистической разновидностью модернистской архитектуры. Но нет ничего более ошибочного! Генезис такой ошибки уходит в 30-е годы, когда модернистская архитектура завоевывала все более широкие плацдармы. Возникла проблема классификации и оценки явлений, происходивших в новом для того времени движении. Как и всегда в таких случаях, был использован старый понятийный арсенал критики. имеющий хождение с античных времен, с приспособленным к новой ситуации лексиконом.
Андреа Палладио, ссылаясь на труды Витрувия, писал: «При любом строительстве нужно учитывать три фактора, без которых ни одно здание не заслужит признания,— полезность или удобство, прочность и красоту…». Полезность — это функция, прочность — это конструкция, красота — это форма. В результате рутинного перенесения значений из классического определения архитектуры критика начала использовать понятия «функционализм», «конструктивизм» и «формализм». Они были призваны помочь в сортировке явлений, происходивших в новом движении. Выдвижение какого-либо из указанных трех элементов на первый план позволяло квалифицировать объект, например, как функционалистический или формалистический, а автору приклеивать ярлык формалиста или функционалиста.
Такой же мехтнизм сработал и в случае конструкции и конструктивизма. Экспрессия статических сил, подчеркнутое выделение принципов работы применяемых строительных материалов, доминирование несущих элементов давали основания квалифицировать объект как конструктивистский, а его автора отнести к числу конструктивистов. Примеры можно продолжать.
«Экспертная комиссия по общественным зданиям» указывала в Польше в 1951 г.: «Проекты, исходящие из конструктивистских предпосылок и задрапированные конструктивистскими деталями…, характеризуются схематизмом»51. Анализируя творчество Ле Корбюзье, Дженкс писал о его проекте Дворца Советов в Москве (1931): «…Он перещеголял самих конструктивистов в их структурных игрушках».
Но это, пожалуй, упрощение. Для конструктивистского движения здание предствляет собой лишь один какое искусство они хоронят на века. Однако они были не в состоянии до конца разорвать звенья цепи, сковывающей их с великолепным наследием средиземноморской культуры.
Истинное НОВОЕ появилось на севере — в предреволюционной России.
Первая мировая война прервала обмен информацией. Случайно доходившие отзвуки событий в мире искусства на Западе способстовали особому восприятию футуристских утопий и кубизма. Появляется характерный конгломерат идей — так называемый ку- бофутуризм, который затем в результате внутренних процессов трансформировался в конструктивизм — одно из наиболее интересных и плодотворных художественных явлений XX в. Представляется, что его интеллектуальное влияние на модернизм до сих пор недооценивается, по крайней мере, в области архитектуры.
Рождение конструктивизма в Восточной Европе произошло в неповторимых социально-политических условиях тех лет, в особом пейзаже стремлений — Россия строила здание первого пролетарского государства, а Польша, Чехословакия и Венгрия восстанавливали уничтоженные чужеземным господством структуры национальной государственности. Художественный авангард, отождествляя себя с левыми политическими кругами, поставил знак равенства между мечтами о полной перестройке страны и новым, отвечающим изменившимся условиям искусством.
В этом заключается фундаментальная разница между футуризмом и конструктивизмом. Если деятельность итальянцев можно считать сдиранием с муз их олимпийских одежд, то конструктивисты, используя редкий шанс, данный им революцией, снеся все, что удалось снести, начали кладку цоколя для «нового» в тесном сотрудничестве с государственными организациями молодой республики.
На первом этапе лабораторию идей создавали поэты и художники. Подводя его итоги, Лисицкий писал: «Изобразительное искусство стало пересадочной станцией архитектуры, создано новое асимметричное равновесие волюма, найдено новое выражение динамического равновесия в телах и сформирована новая ритмика… Дальнейшие последствия предстояло разрешать нам — архитекторам»55.
