Кризис архитектуры шестидесятых опрокинул популярность ее «интернациональных» вариантов. Холодно-элегантные призмы построек Миса уже воспринимались как достояние истории: мимолетной оказалась популярность модернизированного классицизма Стоуна, как и претензий необарокко и неоэкспрессионизма. Появились новые кумиры — необруталисты, структуралисты, японские метаболисты, возглавленные Кэндзо Тангэ. Их эксперименты не образовали, однако, даже того внешнего единства, которым обладал функционализм 1920-х гг. Итальянский архитектор Гвидо Канелла в ярком полемическом выступлении выделял тенденцию к возрождению монументализма, сталкивая мавзолей и компьютер — олицетворение новой версии рационализма46.
Но и самые впечатляющие «монументы» не открывали общих путей решения проблем. Луис Кан поднял концепцию монументальной архитектуры до внутренней целостности и величия, но это была архитектура новой версии эстетической утопии, с «институциями», дух которых более напоминал идеальное государство Платона, чем противоречивую действительность второй половины XX века.
Трезвую оценку ситуации, решительность и общая направленность которой оказались убедительны как для бунтующей профессиональной молодежи, так и для значительной части творчески активного старшего поколения, сумел дать американец Роберт Вентури (род. 1925) в книге, которую назвал «Сложность и противоречия в архитектуре»47. Винсент Скалли в «Предисловии» к ней написал. что это, «возможно, наиболее важный текст о том, как делать архитектуру, после того, как в 1923 г. была опубликована книга Ле Корбюзье „К архитектуре*»46. Время, прошедшее с 1966 г., показало, что американский профессор не сшибся. Как и работа Ле Корбюзье, книга Вентури появилась очень вовремя для того, чтобы быть замеченной и оказать влияние на профессию. Жестко развенчивая потерявший свои ориентиры модернизм, он убедительно продемонстрировал его внутренние противоречия. Отвергал он и предлагавшиеся альтернативы. Книга Ле Корбюзье была как бы стартовым сигналом для «современного движения" в архитектуре, книга Вентури, показав, что его возможности израсходованы, стала сигналом к началу нового этапа.
