В практике рубежа XX и XXI веков иногда снова появляются шатровые завершения башен или шпили на них. Но не всегда прототипом оказываются храмы, иногда очевидна отсылка уже к высоткам середины XX в. Именно такая отсылка очевидна в здании «Палас-отель» у «Сокола» в Москве. Но вот у башни с двумя шатрами в Давыдкове столь очевидных прототипов нет, можно увидеть в ней отдаленную аналогию с двухбашенными храмами западного средневековья, хотя, возможно, что автор о них и не думал. Не приходится связывать с культовыми зданиями, как с прообразам, и и многочисленные шатрики на московских домах, возникавшие в старом городе в 1990-х годах. Здесь образцом были, скорее, шатры крепостных башен. В то же время тяга к созданию каких- то небольших вертикалей как к характерной принадлежности городских картин очевидна. Отель «Балчуг-Кемпински» (1898 г., А. Иванов), надстроенный в 1992 г. почти вдвое, получил угловую башенку загадочного происхождения: здесь черты романики, Ренессанса и чего-то еще. Вблизи от него чуть позже выстроенный девятиэтажный банк, угол которого завершен куполом, отсылающим то ли к храму, то ли к дворцу (арх. В. Колосницын). Совсем в другой части старого города, в Гнездниковском переулке, угол дома с признаками хай-тека зафиксирован шатриком из металлических стропил (1998 г., арх. А. Боков, А. Сержантов).
Едва ли не единственным московским примером, в котором адресация к храмовым образцам вполне очевидна, стал построенный в 1990-е гг. четырехэтажный жилой дом неподалеку от церкви Успения в Казачьем (1 Хвостов пер., 5). Дом построен в псевдорусском стиле с использованием стилизованных мотивов древнерусского и народного зодчества — теремного завершения объемов, высокой звонницы (которая издали заставляет путать здание с храмом), гульбища и парадного крыльца. Черты исторической доминанты очень странно выглядят в современном жилом сооружении. Эта постройка в очередной раз демонстрирует отрицательный опыт формального подражания храмовой архитектуре.
В историческом центре Санкт-Петербурга тяга к башенкам заметно слабее, и это понятно, поскольку там иной характер городской ткани в целом. Там практически отсутствуют заимствования мотивов храмовой архитектуры в современной застройке вокруг храмов. Исключение составляет Карповка, где сказывается присутствие знаменитого Иоанновского монастыря. Там в разное время появилось несколько башенок, явно откликающихся на монастырский комплекс. Две-три башенки появились там, где поблизости нет исторических культовых зданий. Например, башня в комплексе Социального дома на Петроградской стороне, повторяющая форму колокольни (арх. А. Токмань). Она замыкает перспективу Газовой улицы и служит локальной градостроительной доминантой, решенной в традиционной форме культовых доминант. Иногда новые вертикальные акценты перекликаются с венчаниями домов эпохи модерна. Так, в Центре досуга на Невском проспекте угол увенчан стеклянным куполом со стеклянным шариком над ним. Нельзя не увидеть в этом переклички с венчанием угла дома компании «Зингер» на том же Невском проспекте, где использована та же схема (1904 г., арх. П. Сюзор).
Для многих городов характерно использование в застройке кварталов, где исторических храмов не осталось, пластических и декоративных мотивов культовой архитектуры. В этом отношении богатый материал дает современное строительство в Нижнем Новгороде. Воспроизведение форм, характерных для национально-романтического направления модерна, привнесло в образное решение сегодняшних построек уже вторично переосмысленные и переработанные черты древнерусского зодчества, в том числе и храмового. (Можно даже сказать — в первую очередь храмового, поскольку от допетровской архитектуры к началу XX в. дошло, главным образом, наследие культовой архитектуры: почти не сохранилась массовая деревянная жилая застройка, а каменные палаты, изначально не так уж обильно представленные, были по большей части уничтожены или перестроены настолько, что об их существовании стали догадываться только реставраторы новейшего времени).
