Говоря о художественном аспекте реализации этого приема, заметим, что при значительном тиражировании символический рисунок полихромии несколько утрачивает свою значимость. Обширные фасадные поверхности зданий оказались более измельченными, нежели их более сомасштабные человеку исторические аналоги.
Возможно, при повторе цветового рисунка необходимо было бы создать и более крупный ритм цветовых масс, соответствующий размерам района. Отметим вместе с тем смелость замысла и решительность его воплощения. В мире найдется немного городов, демонстрирующих реальность пространственной экспансии исторической архитектурной полихромии.
Как трансформируются выработанные приемы полихромии в новой архитектуре окраин города, в каком виде и как полихромия возвращается в цветовой потенциал исторического ядра? Ответы на эти теоретические вопросы немыслимы без подобных экспериментов.
Историческая архитектурная полихромия служит источником художественного вдохновения, предметом последующих импровизаций. С течением времени она все же возрождается, потому что становится художественно необходимой, как и во времена своего первого бытования, вызывается глубинными движениями культурных, в том числе цветовых предпочтений.
О полихромии Магдебурга времен Б. Таута мы узнаем по описаниям и черно-белым фотографиям 20-х годов. Интерес к ней сегодня возрастает. Вспомним цветную декорацию здания Бараш. По словам Б. Таута, это обремененные стены, нависшие над витринами, абстрактные цветные формы, связанные симметрично внизу и наверху с переходом в статическое напряжение; цвета — от морской зелени до светлосерых, черные контуры.
Художник домостроительного комбината Магдебурга Ю. Шольц в 1983 г. создал композицию, стилистически перекликающуюся с историческими образцами. Это орнаменты бордово-красного цвета, украшающие реконструированное жилое здание на Кеплерштрассе в Магдебурге. Формальное родство с историческими подлинниками здесь невозможно не признать. По меткому замечанию архитектурного критика из ГДР В. Киля, «это своего рода тест новых времен и обстоятельств».
Осуществить взаимосвязь полихромии исторических и новых районов — центральная задача в процессе проектирования колористики города. Как воспользоваться историческими цветовыми ценностями в строительстве грандиозных жилых массивов?
До какой степени здесь можно применять прямой перенос полихромии? Не утратит ли центр города в результате «вывоза цветовых ценностей на периферию» своего привычного, всеми любимого образа? Вот круг вопросов, которым задаются сейчас колористы многих городов, впервые решающих сложные проблемы формирования целостной цветовой среды города. Их беспокоит не только полихромия старых и новых районов сама по себе, а ее взаимовлияние. Лишь такой широкий взгляд поможет осознать старое и создавать новое в архитектурной полихромии.
В Ленинграде в середине 70-х годов построен 28-й квартал Сосновой поляны, получивший признание архитекторов всей страны. Его здания связаны с природным ландшафтом, отличаются оригинальной пластикой. Квартал отразил цветовое богатство центральных районов. Его авторы сознательно стремились к достижению цветовой преемственности. За счет чего они этого достигли?
Во-первых, использованы 10— 12 цветов, как и в равных по площади кварталах центра (Невского проспекта, р. Мойки, р.Фонтанки и др.).
Во-вторых, теплые и холодные цвета появляются почти в каждом визуальном кадре, как и в ансамблях центра.
В-третьих, использован прием секционного цветового членения «дома-змеи», заимствованный из периметральной застройки центра.
В-четвертых, как и в центре города, «цветовые растяжки» выявляют объемно-пространственные особенности квартала.
В-пятых, используется цветовое акцентирование, свойственное центру. При этом авторы избегают схематизма, чуждого исторической полихромии Ленинграда, обращаясь к нюансным цветовым сочетаниям.
В-шестых, ассоциации с центром вызывает традиционное использование белого цвета, структурирующего полихромию.
