Решением Хрущева над театрально-концертным залом добавлен не входивший изначально в программу банкетный зал перекрывший вид на главы кремлевских соборов с северной стороны. Неоклассицизм здания стилистически близкий к стерильно-геометричному американскому неоклассицизму тех лет (работы Э. Д. Стоуна), корректен, ритм пилонов, облицованных мрамором, согласован с ритмом зубцов стены Дворец, однако, чрезмерно массивен и монотонен для своего места Использована идея прозрачного ларца заключающего в себе массив зала, — интерьеры оказались визуально связаны с историческим окружением Дворец Съездов стал эталоном официального представительного здания хрущевского времени. Его редуцированные повторения возникли во многих городах Советского Союза.
Официальному эталону была противопоставлена демонстративная антимонументапьность московского Дворца пионеров на Воробьевых горах (1959-1962, архитекторы В. С. Егерев, р. 1923; В. С. Кубасов, р. 1930; Ф. А. Новиков, р. 1926; Б В. Палуй, р. 1927; И. А. Покровский, р. 1926, М. Н. Хажакян). Рационалистическая архитектура предстала здесь камерной и лиричной. Компактную собранность массивного объема сменили расчлененность павильонной системы, интимность отношений между зданием и живописной средой, свободное течение горизонталей Деликатный масштаб форм обращен к детскому восприятию Интерьеры организованы по принципу системы взаимосвязанных пространств; короткие блоки помещений связаны протяженным корпусом, объединяемым двусветным пространством зимнего сада. Широко использованы декоративная живопись и скульптура. В здании получили развитие традиции архитектуры авангарда двадцатых годов, образуя мостик между первой и третьей утопиями советской архитектуры Это естественное обращение к собственному недавнему прошлому было, однако, неодобрительно отмечено «наверху» — двадцатые были временем расцвета индивидуального творчества не укладывающегося в представления об унифицированном идеале
С 1960 г в Крыму на скалистых склонах у моря строился международный пионерский лагерь «Новый Артек» (архит. А. Т. Полянский, 1928-1992, и др.). Сложность участка не позволяла использовать типовые корпуса; было решено применить открытую систему стандартизации, основанную на наборе стандартных элементов железобетонной конструкции, комбинации которых позволяли создавать постройки, различные по назначению, планировке, числу этажей и размещению на рельефе. Первым из шести запроектированных комплексов построен в 1960-1961 гг. лагерь «Морской» на 520 детей, четкие очертания железобетонных каркасов и открытых лестниц которого непринужденно вписаны в живописный ландшафт. Общественные помещения образованы группами колонн несущих шестигранные грибовидные перекрытия. Здесь был намечен более гибкий метод стандартизации, чем заложенный в массовом домостроении. Он открывал возможности разнообразных индивидуальных решений и органичной связи с природными ситуациями К сожалению, широкого развития он не получил.
Широко использовавшейся впоследствии моделью крупного зрелищного здания стал кинотеатр «Россия» в Москве на Пушкинской площади (1961, архитекторы Ю. Н Шевердяев. 1909-2000, Д С Солопов, р. 1930, Э. Гаджинская) Глухой клинообразный объем его зрительного зала на 2500 мест, облицованный светлым кирпичом нависает консолью над стеклянными ограждениями фойе Сама схема взаимоотношений основных функциональных пространств выразительна своей парадоксальной логичностью и открывает возможности широкого варьирования
Появление в Советском Союзе на рубеже пятидесятых и шестидесятых годов своеобразных сооружений, в которых намечались очертания некоей версии выразительного языка, давало надежду, что и в тесно очерченных пределах хрущевской «третьей утопии» возможно создать полноценный вариант рационалистической архитектуры. Темп и решительность поисков, однако, снизились, а сетка регламентирующих ограничений стала более частой после кампании, направленной против вольномыслия творческой интеллигенции. Ее открыло грубое шельмование Хрущевым художников нового авангарда на выставке в московском Манеже (1962)
Общим следствием было ужесточение бюрократического контроля, препятствовавшего любым отклонениям от усредненного. Новый взлет советской архитектуры не состоялся. Во второй половине шестидесятых, когда агрессивность сторонников технологизма и усредненности, обнаруживших свою непродуктивность, угасла, развитие рационалистической архитектуры в советском варианте продолжалось, войдя в относительно спокойное русло. Но темп был потерян Осталась надолго и система отношений, подчинявшая архитектора строителю- технологу, а их вместе — громоздкой бюрократической надстройке. Сохранялась до конца восьмидесятых годов и разветвленная система регламентирующих положений, сквозь которую трудно профильтровывались качественно новые идеи. Изменения, внесенные в развитие советской архитектуры хрущевскими реформами, были резкими и осуществлялись жестко Влияние их распространилось и на страны социалистической системы.
Там, однако, они стали, по сути дела, освобождением от занесенной извне историцисткой ориентации, еще не укоренившейся в профессиональной культуре, и, соответственно, проходили спокойно Наиболее заметным явлением, связанным с изменениями второй половины пятидесятых годов, было строительство второй очереди аллеи Карла Маркса — в Восточном Берлине, между Александерплац и Штраусбергерплатц (с 1959 г., планировка — Э. Колляйн и В. Дучке, застройка — Й. Кайзер, К. Дойчман и др.). Новый комплекс, продолжающий часть, ранее застроенную по образцу московских магистралей 1930-х, получил свободную планировку кварталов за фронтальной обстройкой «аллеи» В застройке преобладают 8-11-этажные крупнопанельные дома, сочетающиеся с жестко-ортогональной архитектурой двухэтажных магазинов, ресторанов и других зданий системы обслуживания В планировке нового города Хойерсверда при буроугольном комбинате (1957-1960, архит. Р. Паулик) территория расчленена на микрорайоны, строчная застройка которых сформирована из типовых крупнопанельных домов
В Болгарии и Румынии началось освоение под курортно-рекреационные функции полосы вдоль западного побережья Черного моря. Интенсивно строились крупные курортные центры с разнообразными типами зданий — от бунгало до гостиниц в 12-15 этажей (Золотые пески, с 1956 г., Г. Ганев и др., Солнечный берег, с 1958 г., Н. Николов и др — в Болгарии; Мамайя, с 1960 г., Ч. Лэзэрес- ку — в Румынии) Болгарские курорты отличала живописная организация ландшафтов, в которых как бы «растворена» архитектура; первые очереди румынских курортов характерны контрастными противопоставлениями четкой геометрии построек и природных форм. В том и другом случаях архитектура рационалистична и ориентирована на интернациональные стереотипы. «Традиционное» использовалось как немногочисленные вкрапления местной экзотики в малых сооружениях.
В Бухаресте в 1959-1960 гг построен ансамбль представительной площади Зала конгрессов Дворца Республики (архит. X. Майку и др.). Кулиса 9-этажных домов с горизонтальными лентами окон отделила ее пространство от неупорядоченности сложившейся застройки. Квадратный в плане массив Зала конгрессов (1960. архитекторы X Майку. Т. Риччи, И. Шербан) занимает центральное положение. Сердцевиной здания стал амфитеатр на 3150 мест охваченный кулуарами, под которыми расположены вестибюль и гардеробы Фасады образованы рядами пилонов; их объединяют мощные глухие поверхности на срезанных углах — опорах свода-оболочки. Легкий прогиб внутрь смягчает грани объема. Стилистически здание близко к обобщенному геометризированному неоклассицизму официальных зданий тех лет, ставшему интернациональной модой.
Венгерские архитекторы развернули эксперименты, связанные с развитием индустриального домостроения и спецификой его форм. Они добивались гибкости методов стандартизации и технологии производства изделий, чтобы сохранить индивидуальность места и возможность органического вхождения в городскую среду. Широкий диапазон типов домов и планировки ячеек сочетался со скрупулезной проработкой планировки и интерьеров жилищ. Сборные элементы, осознанные как архитектурная форма, точно пропорционировались и тонко деталировались (причем эстетическое совершенствование формы строго следовало логике конструкции, технологии производства и монтажа)
К концу десятилетия «двухполюсность» мира уже не была предметом выражения для архитектуры. Она вышла из прямого участия в идеологической конфронтации. Формировались некие признаки если не «стиля эпохи» — эпоха стала слишком сложна для этого, — то системы стилей времени. После фактического выхода архитектуры социалистических стран из подчинения метапонятию «социалистический реализм» (установление соотношения его смысла с природой и спецификой архитектуры так и осталось за пределами возможностей эстетиков) можно было говорить о всеобщем преобладании «современной архитектуры» модернизма (если принимать его определение достаточно широко, охватывая все полемизировавшие секты и направления).
Филипп Джонсон писал: «Долгая битва новой архитектуры выиграна… В середине столетия наступил ее век»81 Приверженцы «современного движения» ощущали его победу как завершение истории, начало тысячелетнего царства подлинно разумного в сфере архитектуры — в этом они были схожи с творцами утопий советской архитектуры, тоже видевшими себя входящими на вершину исторического прогресса.
Победа, однако, была иллюзорной Модернизм поддерживал свое единство только конфронтацией — с историцистами, традиционалистами академистами. Потеря образа внешнего врага была для него гибельной. В 1960-е гг он вступил в полосу кризиса и хаотического распада, в котором родилась новая антиномия — «модернизм-постмодернизм». Рубеж пятидесятых и шестидесятых годов остался высшей точкой траектории развития модернизма в архитектуре преходящим моментом его торжества Через десятилетие уже зазвучит паническое: «Новая архитектура умерла!».
