Предполагалось, что стандартизация должна обеспечить эффективность промышленного производства Во второй половине пятидесятых годов проводились конкурсы на типовые проекты жилых домов и иных зданий. Из всего разнообразия предложений для любых ситуаций огромной стране была предписана единственная схема жилой секции (проект мастерской братьев Весниных), и только потому, что там было самое высокое отношение жилой площади к полезной (достигнутое за счет функциональной целесообразности) Спроектированная для зданий с несущими продольными стенами, эта схема использовалась при любых конструкциях, что влекло за собой технологические трудности и экономические потери
Сокращение номенклатуры типовых домов позволяло создавать кварталы из них только на обширных свободных территориях, превращаемых в монотонно однообразные массивы, чуждые индивидуальному характеру любого города Вновь получила распространение строчная застройка, от которой отказались в 1930-е гг.
Эталонным образцом стал 9-й квартал Новых Черемушек в Москве (1956-1958, архитекторы Н. А. Остерман, 1916-1969, Г. П. Павлов, 1915-1976, и др.), где, впрочем, «в порядке эксперимента» архитекторы получили некоторые дополнительные возможности и было использовано несколько типов домов — в основном четырехэтажных — из кирпича и крупных панелей. Периметральную обстройку участка заменила анфилада «перетекающих» одно в другое пространств, обрамленных корпусами. Более монотонно застроенные кварталы вокруг имели хорошо организованное озеленение Район в целом стал демонстрацией новых принципов, метафорой современного, которую приняла советская культура конца 1950-х гг
Собственные «Черемушки» стал тогда строить почти каждый город Советского Союза, как бы утверждая свое присутствие в современности. Стереотипы создавали — и равнялись на них. Теоретики «третьей утопии» убеждали, что стирание «особого» в жилой среде неизбежно и естественно. «Не может быть искусственного сохранения особенностей ради особенностей Они не самоцель И если в архитектуре жилища происходит процесс их стирания, то процесс этот необходим и никакими заклинаниями его не остановишь»80.
Чтобы сократить номенклатуру элементов, дома проектировались только прямоугольной конфигурации Число этажей ограничивалось пятью — максимальным, которое допускалось при отсутствии лифта. Унифицированные величины плит перекрытий и панелей стен, равных размерам комнат определяли простой и жесткий ритм плоских фасадов, расчерченных крупной сеткой швов
В Москве новые массивы размещались на территориях зарезервированных еще планом 1935 г, — в Черемушках Измайлове, Хорошеве-Мневниках, Филях, Новых Кузьминках; они окружали сложившееся ядро, подобно посадам древнего города. В Ленинграде наиболее крупные массивы росли в юго-западной части города районе Автово, и на юго-востоке, в районе Щемиловки Первые крупнопанельные кварталы ассоциировались с «правдивостью» четкой упорядоченности прогрессивно-современного, противопоставленной «неправде» историзма. Однако по мере того, как они становились привычными, все острее воспринималось их монотонное однообразие. Стала отмечаться (превращаясь в комические сюжеты) и не воспринимаемая непосредственно одинаковость зданий и их комплексов в разных городах — «Черемушки» строились по одной модели от Бреста до Владивостока и от Мурманска до Сочи. Развитие разнообразия новых жилых комплексов и сохранение «духа места» вошли в число целей, к которым архитекторы стремились в 1960-е гг, преодолевая инерционность и негибкость, которые оказались свойствами созданной базы индустриального домостроения
Жесткая регламентированность и стремление к унификации, заложенные в «третью утопию» советской архитектуры, переносились и на формообразование уникальных зданий общественного назначения. Внешние признаки рациональной формы объектов массового производства вводились в их облик как метафоры современного и целесообразного, как элементы стиля. Впрочем, эволюция в этой сфере начиналась с негативного процесса упрощения — геомет- ризированный классицизм основных сооружений спортивного комплекса в Лужниках в Москве (1955-1956, архитекторы А. В. Власов, И. Е. Рожин, Н. Н. Уллас, А. Ф. Хряков) не связан органически с тектоникой конструкции.
В ленинградском Театре юных зрителей (1956-1962, архит. А. В. Жук, род. 1918, и др.) прямоугольная призма основного объема замыкает средний луч исторического центра города — Гороховую улицу. К последней обращена лоджия главного фасада — лишенная пластических деталей геометрическая схема гармоничного, точно пропорционированного портика. В интерьерах развернута выразительная последовательность пространств; фойе продолжено каскадами опускающихся по сторонам зала зимних садов раскрытых к окружению через стеклянные стены
Конкурс на новый проект Дворца Советов в Москве, который предполагалось теперь вынести на юго-западный луч (1957-1959), собрал ряд предложений, новизна которых не сводилась к анонимной простоте, — ставились проблемы пространственности монументального здания Наиболее принципиальный вариант представили А. В. Власов, В. П. Давиденко (р. 1930) и А Д. Меерсон (р. 1930). Три овальных в плане зала Дворца по этому проекту располагались как обособленные тела среди единого пространства зимнего сада, перекрытого прямоугольной плитой с металлической структурой. Парадоксальный проект Л. Н. Павлова (1909-1989) предлагал предельное развитие фронтальной протяженности невысокого распластанного здания, все помещения которого должны были зрительно раскрываться внешнему пространству.
Создание эталона официального представительного здания хрущевского времени основывалось на соединении лапидарного геометризированного неоклассицизма с идеей визуально раскрытого вовне внутреннего пространства Дворец Съездов ныне Государственный кремлевский дворец (1961 архитекторы М. В. Посохин, А. А. Мндоянц. Е. Н. Стамо, П. П. Штеллер, Н. М. Щепетильников) с универсальным театрально-концертным залом на 6 тыс мест вопреки сомнениям архитекторов было решено ввести в систему Кремля ценой сноса группы исторических сооружений. Такой жест должен был ознаменовать начало осуществления хрущевской идеи — завершить утопию за время жизни одного поколения. Вторжение в исторический ансамбль входило в символическое значение этого жеста Стремясь не подавить громадной прямоугольной массой хрупкую ткань кремлевского ансамбля и не «погасить» его силуэт архитекторы заглубили нижний уровень зала и вестибюли на 15 м.
