Лидерство объединения в советском архитектурном авангарде закрепилось с созданием его печатного органа — журнала «Современная архитектура» («СА»), который существовал пять лет (1926—1930) и оставался в те годы единственным всесоюзным регулярно выходившим периодическим изданием, посвященным архитектуре (редакторы А.А. Веснин, М.Я. Гинзбург). Протоконструктивистской позиции придерживались тогда и журналы, посвященные другим сферам художественной культуры, как «ЛЕФ» (1923—1925), «Новый ЛЕФ» (1927— 1928), «Юголеф» (Одесса, 1924), «Новая генерация» (Харьков, 1927— 1930, на украинском языке). Рационалисты, пытавшиеся также создать свою трибуну, сумели выпустить только один номер «Известий АСНОВА» (1926). Обладая почти монополией на пропаганду идей современной архитектуры и критическую оценку ее текущей практики, конструктивисты не просто расширяли сферу своей известности, но и вовлекали в свою деятельность новых членов, развертывая сеть отделений ОСА (в Ленинграде, Свердловске, Казани, Харькове, Томске, Новосибирске, Киеве и других городах). Конструктивизм внутри и вне страны стал восприниматься как направление, представляющее советский архитектурный авангард и его утопию, встраивавшуюся в систему «Великой утопии» построения коммунизма в отдельно взятой стране. Концепция конструктивизма стала главным воплощением «первой утопии» советской архитектуры.
Ее программные позиции определили веснинский Дворец труда, визуальная метафора нового социального организма, заявленная с энергией творческого манифеста, и «Стиль и эпоха» Гинзбурга — манифест вербальный. Заявленная в них система идей в последовавшей работе и полемике не только развивалась и дополнялась (в том числе — и за счет возвращения к более ранним наработкам протоконструктивизма и производственничества, к их ассимиляции), но и запутывалась тактическими ходами полемики, стремлением глаже вписаться в государственно-партийную идеологию и резче размежеваться с конкурентами (поначалу — с рационалистами из АСНОВА, с идеями которых первые программные заявления архитектурного конструктивизма оказались близки).
Свою программную книгу Гинзбург начинал с понятия стиля (неприемлемого как для протоконструктивистов, так и для конструктивистов более поздней стадии развития). По Гинзбургу, стиль — следствие причинной зависимости «между реальными жизненными факторами и системой художественного мышления человека». Он намечает его главные элементы в архитектуре, отличающейся от других искусств положением на грани житейски-полезного и «бескорыстного» творчества. Прежде всего — это организация изолируемого пространства, интерьера, рассчитанного на пребывание людей как основной специфический признак архитектуры. При этом архитектурное пространство — не форма in abstracto, но результат метода конструирования материальной формы по принципу минимальной затраты энергии. Во всеобщности этого принципа Гинзбург видел основу как преемственности, так и созидания нового. Наиболее устойчивые предпосылки для зарождения нового стиля заключены в техническом перевороте и появлении новых строительных материалов.
Ключевые положения концепции современного стиля Гинзбург связывал с социальными потребностями, появлением на исторической арене нового социального потребителя — рабочего класса, главным содержанием жизни которого является труд. Отсюда и средоточие современных проблем на объектах, «которые связаны с понятием труда: рабочий дом и дом работы». Рождение формы нового стиля он связывает с конструктивной или утилитарной необходимостью, зрелость — с достижением формой органичности, увядание — с ее декоративностью. Отсюда и характер конструктивизма: «Дело не в том, что, как уверяют некоторые конструктивисты, эстетическая эмоция исчезла;…и это лучше всего доказывается произведениями самих же конструктивистов, но дело в том, что под влиянием изме-нившихся условии жизни, значения современной экономики, техники, машины и ее логических выводов изменилась наша эстетическая эмоция и ее характер». Конструктивизм Гинзбург называет одной из граней современной эстетики.
