Средняя часть фасада с окнами фойе и зала, следуя классической схеме, расчленена рядом трехгранных пилонов. Вместе с тем очертания пилонов сведены к элементарным призмам, чистая геометрия определяет все составляющие объема. Но дальше упрощений, видевшихся им знаком современности, авторы в поиске нового формального языка не пошли.
Во второй половине двадцатых наиболее распространенным типом стали клубы промышленных предприятий и отраслевых профсоюзов (в 1927 г. в Москве строились 10 таких клубов, в Московской губернии — 23). Определенность обслуживаемых коллективов исключала преувеличенность зданий, но профсоюзные заказчики сохранили установку на маленький театр с механически добавленными помещениями для клубной работы, а не на специфический тип клуба, поощряющий разнообразные формы свободного общения.
Попытку разрушить стереотип сделал К.С. Мельников, создавший в 1927—1931 гг. серию из шести клубных зданий (пять из них сооружены в Москве, одно — в подмосковном поселке Дулево). Превратить кинотеатральный зал в многофункциональное здание он пытался, используя принцип трансформации внутренних пространств, формируя клуб как систему помещений, которые можно использовать как изолированные — для работы кружков и малых аудиторий — или сливать в единый объем большого зрительного зала. Средством трансформации должны были стать «живые» (то есть раздвижные) стены, поднимающиеся и опускающиеся плоскости партера. Идея имела и символический аспект; Н. Лухманов писал в 1930 г.: «Функциональные особенности здания рабочего клуба, рассмотренные архитектором К.С. Мельниковым под углом зрения рационализации, родили специальную клубную архитектуру — архитектуру механическую, столь органически свойственную эпохе индустриализации. Главной отличительной чертой этой архитектуры явились в новых зданиях рабочих клубов не старые принципы архитектуры как неподвижного пространственного искусства, а принципы новой архитектуры, разрешающей проблему художественного оформления пространства при помощи архитектурных конструкций, находящихся в движении».
Соединение строительных конструкций с энергией электромотора само по себе становилось у Мельникова метафорой, обращенной к менталитету промышленных рабочих.
В клубе коммунальников, ныне Доме культуры имени И.В. Русакова (1927—1929), Мельников решал проблему многофункциональности трансформациями единого сложного пространства — в секторный зал с амфитеатром открывались отделенные поднимающимися «живыми стенами» три аудитории. Превращаясь в балконы, развивающие динамику пространства по радиальным направлениям, они увеличивали общую вместимость зала до 1 200 мест. Отсеченные подвижными преградами, аудитории могли использоваться как отдельные помещения. Стволы лестниц, зажатые между их объемами, удобно обслуживают всю систему.
Энергично очерченными косыми консолями объемы аудиторий выступают наружу, определяя контрастную и вместе с тем целостную форму — Мельников называл ее орудийным залпом с прицелом в будущее. «Архитектура предстала заново в своей природной красоте могучих мускулов консольных напряжений, упругого взлета…, в стремительности форм здания клуба Русакова», — писал он. Дерзко нетрадиционная форма легко обрастала значениями — пафос «Великой утопии» получил отражение в многослойной метафоре, выраставшей из точно обозначенной характеристики настоящего — с его суровым самоограничением и порывом к будущему.
В те же годы Мельников построил клуб завода «Каучук» в Москве. Компактный высокий секторный зал служит ядром объема. Вдоль его изогнутой стены он проектировал три яруса мест по 250 на каждом, оставив свободной плоскость партера. Она была задумана как подвижная платформа, передвигающаяся между ярусами по вертикали. Ее перемещением можно было бы разделить зал на два (осуществлена идея не была). Вестибюль как самостоятельный цилиндрический объем вынесен за пределы основной постройки и связан с ней переходом. Его плоская кровля, на которую ведут изогнутые наружные лестницы, расположена на уровне фойе во втором этаже. Она могла служить трибуной во время митингов и открытой площадкой перед фойе, разделяемого или объединяемого с помощью «живых стен».
Клуб кожевников «Буревестник» в Москве (1929—1930) Мельников строил на узком участке, к тому же развернутом под углом к улице. На треугольной площадке перед торцом прямоугольного основного объема он расположил пятилепестковую в плане стеклянную башню — прозрачный кристалл, предназначенный для клубных комнат. Фоном для него служит глухая стена сцены, обращенной к улице. Зрительный зал на 600 мест расположен на втором этаже над фойе и вестибюлем. Со стороны, противоположной сцене, к нему примыкает спортивный зал. Между залами была запроектирована опускная стена, позволяющая объединять их пространства в зал на 1 000 мест. Предполагалась и трансформация по вертикали. Посреди фойе проектировался плавательный бассейн, выделенный стеклянной стенкой. Партер зрительного зала мог убираться; пол раскрывался, а ряды мест в боковых частях, расположенные перпендикулярно сцене с крутым подъемом, становились балконами-трибунами. Мобильными проектировались и перегородки, расчленяющие этажи стеклянной башни клубных помещений. Устройства для всех этих трансформаций, как и бассейн посреди фойе, осуществлены не были.
