Архетип как категория культуры сам по себе не прекрасен и не безобразен. Архетипичность эпитет, начисто лишенный всякого оценочного содержания. Архетип принципиально амбивалентен, поэтому и симметрия, составляя в своих различных модификациях именно архетипические, универсальные геометрические черты архитектурной композиции, осмысляется и интерпретируется, обретает конкретную художественную форму лишь в контексте культурных связей от традиций технологии строительства до «вкусовых» предпочтений субъективного мироощущения.
Наконец, возможно, по-видимому в силу изначальной архетипической амбивалентности симметрии, в ней заложены открытые возможности для предельных проявлений добра и зла.
Обратимся опять к Платону, чтобы наметить еще одну восходящую к его идеям традицию симметрии в зодчестве. Речь идет об особой области архитектурного творчества концептуальных фантазиях, проектном выражении идей, ориентированных в будущее. Социальные утопии всех времен и их архитектурные интерпретации так или иначе вдохновляются идеями, сформулированными Платоном. У Платона мы находим то, что сейчас называется идейностью и необходимостью во имя убеждений переделывать окружающую действительность. «Платоновская рефлексия вся пронизана великой силой вымысла, и лишь одно его соприкосновение с размышлениями о сущности бытия, свойствах материи, законах космических и общественных трансформирует их в миф, но миф, обладающий огромной силой воздействия на реальное бытие, и, что особенно важно, творящий реальность будущего». Перед читателями «Государства» Платон предстает как автор первой в истории человечества социальной утопии.
В «Государстве», «Законах» и «Политике» Платона десятки и сотни предписаний, указов, разъяснений на темы гражданской жизни, уголовного законодательства, государственной регламентации. Здесь все пронизано ссылками на миф, что становится понятным, если учесть утопические сюжеты его философских диалогов. В каждом из них творится идеал правителя, законодателя, общества. «К этому идеалу стремится Платон, он его жаждет включить в жизнь, но пока лишь теоретически. Платону, с его горячей убежденностью, совсем не требуется что-то доказывать и кого-то убеждать. Он давно убедил сам себя и теперь делает самые смелые утверждения, требует полного доверия, настоящей веры, т. е. мысленно творит миф. Поэтому эти три важнейших сочинения Платона есть сами по себе подлинные мифологические конструкции. Это абсолютная достоверность, подлинная мера, которая из сферы гипотетической переходит в сферу достоверного значения».
Миф у Платона, можно сказать, заряжен стремлением его обязательного воплощения в будущем. И здесь сказывается специфика платоновского понимания мифа, его коренное отличие от тривиального и распространенного убеждения, что миф -это только предание, легенда, нечто вроде сказки, он -в прошлом. Платоновский «миф» объединяет в себе мысль, воспоминание и тягу к осуществлению желаемого, он весь устремлен в будущее.
Однако при всем том редко можно найти в истории мысли казарменную утопию, подобную той, какую предлагает Платон. «Законы» поражают предельной регламентацией всех проявлений человеческого бытия. Мечта об идеальном жизнеустройстве конструируется им по типу вечных идей. Отсюда морфология рациональной пространственной организации города с его центрально-симметричной планировкой. Радиальная структура идеального города Платона отображает сословное деление жителей на двенадцать имущественно равных групп. Город, имеющий в плане форму круга, опоясан двенадцатью поселками и т. д.
Общественные отношения, организованные по законам геометрии, можно назвать вслед за А. Лосевым «отношениями чертежника к чертежу. Если одно сословие только чертит, а другое является только чертежом, то это очень близко к тому, что обыкновенно называется рабовладением». Содержание этой «всеобщей геометрии», и человеческой, и космической оформляется в период классового разложения раннего греческого полиса. По-видимому, здесь можно усмотреть истоки профессиональной традиции концептуального проектирования городов будущего, претендующих на социальные преобразования средствами архитектуры.
Сотворение вселенной в традициях многих культур представляется как акт созидания, строительства. В средние века бога-отца, создателя вселенной иногда изображали в виде архитектора главного строителя, держащего в руках циркуль. Это представление о творчестве воспринял Ренессанс, причем таким архитектором-творцом полагал себя гуманист, мечтавший построить на земле то царство совершенства, которое средневековье мыслило как духовный феномен, как Небесный Иерусалим. Творчество как метафора «акта творения» соотносилось с созиданием, строительством, а идея преобразования общества впрямую связывалась со строительством новых городов.
Ренессансное общество полагало свои цели и задачи в понятиях строительства и созидания, поскольку «ключом к социальной организации была архитектура».
Исходя из космологических традиций, а также из принципа разделения различных социальных групп полиса, Платон мыслил план города в виде системы концентрических окружностей. Альберти также счел эту форму целесообразной по тем же самым причинам, добавив со своей стороны, что круглый город наиболее вместителен.
