Неприязнь к диктатором автоматически распространяется на все, что связано с их именем. В результате незаслуженно пострадавшими оказываются все области человеческой деятельности, которые хоть как-то соприкасались с тираном. Нелепость такого положения очень точно подмечена в шутке, которую придумали австрийцы: «Шницелю по-венски повезло, потому что он не нравился Гитлеру».
Архитектура, в отличие от литературы, изначально не несет в себе идеологического содержания. Идеология навязывается архитектуре, причем эта связь имеет знаковую природу. Значение архитектурной формы как знака, обозначающего идеологический символ, определяется общественным договором и может изменяться с течением времени, что хорошо видно на примере свастики. Будучи в течение тысячелетий сакральным обозначением вечности, свастика за десяток пет фашистской диктатуры приобрела в общественном сознании новый зловещий смысл.
Нельзя представлять советскую архитектуру 20-50-х годов исключительно в черном цвете. Безусловно, тоталитарный режим привнес в архитектурный процесс немало плохого: ущемлялась свобода творчество, регламентировались стилевые направления, подвергались шельмованию работы талантливых архитекторов.
Но в то же время, несмотря ни на что, создавались архитектурные шедевры. Архитектура павильона СССР по проекту Мельникова на международной выставке в Париже получила наивысшую оценку. Недаром французы собираются его воссоздать. Достижения советской архитектуры 20-х годов получили международное признание. Сейчас возрастает интерес и к периоду освоения классики 30—50-х годов. Американские постмодернисты 70-80-х годов с удивлением обнаружили, что у них были предшественники в 50-е годы в Советском Союзе.
В навязывании личного архитектурного вкуса вождь мирового пролетариата уличен не был. Фомин, всю свою творческую жизнь занимавшийся разработкой архитектурных приемов, основанных на художественном освоении классического наследия и воплотивший их в конце 30-х в архитектурном решении здания СовМина Украины, руководствовался собственным творческим кредо, а не художественными соображениями генералиссимуса.
Российские императоры вмешивались в архитектурное проектирование гораздо бесцеремонней. Они ставили на архитектурных проектах свои утверждающие подписи, в чем особенно преуспел Николой I. Сталин этого не делал Когда для хронологической привязки мы говорим: архитектура петровского времени или екатерининской эпохи, то не вкладываем в эту характеристику никакой личностной оценки. Когда произносится: «архитектура сталинского времени», — оценка появляется сома по себе. Раньше это звучало как похвала, сейчас — наоборот.
Объявляя различные стилевые направления советского зодчества сталинской архитектурой, мы тем самым обделяем авторов, не виновных в том, что им суждено было жить в одно время со Сталиным.
Если раньше все достижения в области архитектуры приписывались доброму гению отца народов, теперь с такой же абсурдной верой, но уже в «нечистую силу» Сталина, эти успехи пытаются свести до нуля. В обоих случаях в центре внимания только личность тирана. Архитектура в этих политических играх совершенно ни при чем.
Попытки придать советской архитектуре 20-50-х годов значение памятника сталинизму бесперспективны. Подобно тому, как память о победе в Великой Отечественной постепенно очищается от имени Сталина, следует надеяться, что советская архитектура со временем тоже освободится от этого постыдного клейма.
