Вернемся к описанию Г. Штадена: “От главных построек шел переход через двор до юго-восточного угла. Там перед избой и палатой были выстроены низкие хоромы с клетью вровень с землей. На протяжении хором и клети стена была сделана на полсажени ниже для [доступа] воздуха и солнца. Здесь великий князь обычно завтракал или обедал. Перед хоромами был погреб, полный больших кругов воску. Такова была особная площадь великого князя…” Если учесть характер рельефа в сторону Неглинной и место обнаружения песочной присыпки, то можно предположить, что “особная площадь” перед жилыми хоромами находилась в восточной части двора ближе к Моховой.
Далее Г. Штаден сообщает, что на территории двора были выстроены здания приказов, перед которыми ставились “на правеж должники”. Это находит подтверждение и в летописном сообщении о том, что Иван Грозный велел на Опричном дворе ставить “избы судебный, розыскныя и губныя и всякий розряд чинити” 16. К одной из больших палат были пристроены крыльца. В этих приказах было сосредоточено управление вошедшей в опричнину частью Московского государства.
“На западной стороне ворот не было (там была большая площадь, ничем не застроенная). …Здесь находились все поварни, погреба и мыльни. Над погребами… были сверху надстроены большие сараи с каменными подпорами из досок, прозрачно прорезанных в виде листвы”. В погребах хранились многочисленные съестные припасы. По-видимому, хозяйственные постройки были сосредоточены в западной части двора и отделены внутренним деревянным забором, т. к. далее “была калитка, чтобы с поварен, погребов и хлебен можно было доставлять еду и питье на правый [великокняжеский двор]”.
Часть построек соединялась переходом на столбах “кругом всех покоев и до стен”. Этим переходом великий князь мог пройти сверху от покоев по стенам в церковь, которая стояла вне ограды перед двором на восток. Церковь эта была выстроена крестообразно, и фундамент ее шел вглубь на восьми дубовых сваях; три года она стояла непокрытой. Подле церкви висели колокола, которые великий князь “награбил и отобрал в Новгороде” 17.
Описание церкви можно соотнести с миниатюрой Лицевого свода, иллюстрирующей летописную запись о строительстве Опричного дворца. Важно отметить, что Лицевой свод создавался одновременно с этим строительством, и, таким образом, миниатюра, несмотря на условность, приобретает значение важного исторического источника. На ней на территории Опричного двора изображены две церкви. Одна из них представляет собой небольшой прямоугольный объем, перекрытый четырехскатной крышей и увенчанный одной главой. Второй храм, несколько больших размеров, имел завершавшийся трехлопастной аркой фасад. Такие фасады были характерны для храмов, перекрытых крестовым сводом. Над внутренним объемом таких сооружений находился небольшой сводчатый крест со световой главой в центре. Историки архитектуры связывают появление этого типа храмов с борьбой против ересей, поскольку их внутренний крест символизировал незыблемость православной веры 18. Учитывая особенность архитектуры подобных храмов с выделением креста во внутреннем пространстве, становится понятной фраза Г. Штадена о том, что церковь “выстроена крестообразно”.
Последний известный храм такого типа был сооружен в 1566 г. в Ростове Великом государевым мастером Андреем Малым 19. Учитывая близость во времени и схожесть архитектуры, можно предположить, что тот же архитектор принимал участие и в строительстве церкви на Опричном дворе.
Описание церкви и ее изображение на миниатюре позволяют предположить, что она была выстроена в камне. Рядом с Опричным двором находилось две церкви — Дмитрия Солунского и Петра и Павла. Видимо, в описании Г. Штадена имелась в виду последняя, т. к. именно она упомянута в летописной записи о пожаре Москвы 1571 г.: “…Загореся Петр Святы на Арбате, сорвало с него верх и выбросило в город в Кремль” 20. Выражение “сорвало верх” скорее всего может быть отнесено к каменному храму. Церковь же Дмитрия Солунского в 1626 г. была еще деревянной.
Учитывая указание Г. Штадена на местоположение церкви с восточной стороны от двора за его оградой, ее относительную близость к Кремлю, характер рельефа, напрашивается предположение, что она стояла по линии Моховой улицы приблизительно на равном удалении от Воздвиженской и Никитской.
На упомянутой миниатюре изображены также занятые постройкой дворца плотники. Наличие у них в руках топоров указывает на деревянный характер зданий. Г. Штаден писал также и о том, что “все постройки двора были из прекрасного елового леса”, доставленного из-под Клина. В пользу этого свидетельствует и относительная скорость возведения весьма значительного по размерам комплекса.
Из камня кроме Петропавловской церкви были сделаны один или несколько погребов и надстроенная над ними небольшая каменная сводчатая палатка. В ней 30 мая 1571 г. Г. Штаден спасался от пожара. Именно эти погреба и палатку следует соотнести с находкой С.В. Безсонова на дворе университета в застройке XVIII в. двух белокаменных палат со столпами посередине и сводами из кирпича22.
В пожаре 30 мая Занеглименье вновь сильно выгорело. Сгорели и постройки Опричного двора. Колокола упали на землю и расплавились. Взрыв Петропавловской церкви мог быть вызван возгоранием хранившихся подле церкви запасов пороха.
После пожара Опричный двор некоторое время находился в запустении. В 1575 г. Иван Грозный произвел новый передел страны, посадив на трон касимовского царевича Симеона Бекбулатовича, а себе выделив отдельный удел. В связи с этим царь вновь поселился в Опричном дворе: “А сам князь великий жил за Неглинною на Петровке на Орбате, против каменного мосту старово”. Сбивающее с толку некоторых исследователей выражение “на Петровке” обязано своим происхождением церкви Петра и Павла, а не Петровскому монастырю. Судя по всему, Петропавловская церковь не была восстановлена после пожара и в источниках больше не упоминается.
О судьбе Опричного двора в конце XVI — начале XVII в. сведений сохранилось немного. Пискарев- ский летописец сообщает, что некоторое время в нем жил князь Дмитрий Шуйский. При Лжедмитрии I во дворах на Никитской улице были поставлены прибывшие вместе с ним и Мариной Мнишек поляки. Скорее всего им был отведен и бывший Опричный дворец. В ходе восстания москвичей в мае 1606 г. все дворы, на которых квартировали поляки, подверглись сильному погрому. По избрании на царство Михаила Федоровича значительная часть территории Опричного двора, примыкавшая к Б. Никитской улице и современному Романову переулку, была пожалована дяде нового царя Ивану Никитичу Романову27.
Дальнейшая история этого владения представляет собой материал для отдельного исследования.
