Два крупных явления в архитектуре Европы восьмидесятых не укладываются в пределы, определяемые развитием определенного творческого направления. Это комплексный градостроительный эксперимент, направленный на качественное изменение городской ткани в масштабе крупного столичного города, каким была «1ВА-87», и система «президентских новостроек» Парижа, имевшая целью стимулировать культурные и общественные функции французской столицы, чтобы возвратить ей былое лидерство в культуре континента. В парижские «президентские проекты» оказались вовлечены архитекторы многих стран, представлявшие почти весь спектр архитектурных поисков десятилетия, — о них позже. Берлинский эксперимент, развертывание которого совпало с широкими дискуссиями о постмодернистской культуре, подводил также итоги развития архитектурных направлений, связанных с идеями постмодернизма, прежде всего — постмодернистского классицизма и неорационализма.
Берлин в те годы был разделенным городом, Западный Берлин имел статус особого политического образования, анклава капиталистической системы на территории социалистического государства — ГДР. Конфронтация холодной войны наложила отпечаток на структуру и функционирование замкнутого в себе «по- лугорода», на его специфическую культуру, в которую вошли стереотипы демонстративного поведения («витрина Западного мира» в пределах «Восточного лагеря»). Жесткость вызова, провоцируемого политической конфронтацией, в восьмидесятые ослабевала, но тяготение к демонстративности, жесту, под- держиваемое извне, оставалось. Нечто от витринного бытия сохраняла и архитектура Западного Берлина.
Дух демонстрации несла Первая международная строительная выставка 1957 г. «Интербау-57», объекты которой были сооружены на площадке, примыкающей к рубежу, делившему тогда город. Выставка оказалась подводящей итоги развития архитектурного модернизма; в соответствии с его принципами, демонстрационные . объекты обособленно пребывали в пространстве на территории квартала Ганза — как «вещи в себе». Особых новаций «Интербау-57» в развитие жилища не внесла (несмотря на участие в ней нескольких крупнейших архитекторов — А. Аалто, Я. Бакема, В. Гропиуса, О. Нимейера и даже самого Ле Корбюзье), но средствами массовой информации Запада была эффектно обыграна.
В начале семидесятых возникла идея устроить в Западном Берлине еще одну строительную выставку, связав ее с юбилейным для города 1987 годом. Предполагалось повторить демонстративность «Интербау-57», используя обширные пустыри Южного Тиргартена, разрушенного в 1945 г. Идея вызвала острую критику — квартал Ганза с его обособленными «домами-обьектами» и несложив- шейся средой воспринимался неуютной модернистской архаикой.
В 1977 г. архитектор Й. П. Кляйхюс и журналист В. Зиндлер выдвинули альтернативу, которая и стала концепцией «1ВА-87». Их стержневая идея — интегрировать выставку с существующим городским контекстом, чтобы обновить, исправить и завершить его («критическая реконструкция», по определению Кляйхюса). Выбор точек интеграции связывался с их значимостью для организма города. За структурную основу генплана рассредоточенной выставки, разработанного Кляйхюсом и его бригадой, был принят исторически сложившийся план, в пределах которого возрождались стертые или нарушенные типы городской ткани. В широком разнообразии ситуаций самоценность объекта отступала перед ценностями комплексно формируемой городской среды. Однозначность рационалистической архитектуры пятидесятых, характеризовавшую «Интербау-57», должен был заменить стилистический плюрализм. Последний, впрочем, состоялся не вполне. Идея контекстуальности, заложенная в основу программы выставки, была центральной для направлений, развивавших принципы постмодернистской культуры. Естественно, что на инициативу организаторов выставки откликнулись прежде всего их сторонники. Можно полагать, что значительность доли неорационалистов в числе архитекторов-экспонентов как-то связана с личными убеждениями Кляйхюса и его соратников. В конечном счете «1ВА-87» стала выставкой прежде всего постмодернистской, что, однако, не исключило плодотворного участия и отдельных сторонников структурализма (X. Хертцбергер), неоэкспрессионизма (И. и X. Баллер), минимализма (А. Сиза).
Своего рода камертоном архитектуры «1ВА-87», задавшим общую тональность ее решений, стали произведения Роберта Крира, который начал строить в Западном Берлине еще до того, как кристаллизовалась общая идея IBA.
На южной стороне Риттерштрассе, в Южном Фридрихштадте, по проекту Крира, на месте зданий, разрушенных в годы войны, построен «дом-ворота» (1977-1980). Симметричность блока подчеркнута многими средствами — сильно выдвинутые ризалиты обрамляют отодвинутую в глубину среднюю часть корпуса, всю протяженность которого на первом этаже занимает пологая арка.
По оси ее на бронзовой колонне поставлена скульптура с условными обобщенными формами. Стена фронтальной части ризалитов превращена вырезами в подобие каркасной структуры, в которую заключены стеклянные обьемы эркеров. За скошенными витражами во входящих углах курдонера поднимаются марши лестниц. Весь этот переусложненный «наворот» живописных форм дает начало оси, вдоль которой развивается анфилада пространств квартала, примыкающего к противоположной, северной стороне Риттерштрассе; его также строил Роб Крир (1977-1987). Неправильная трапеция участка расчленена двойным крестом четырехэтажных корпусов; между четырьмя крупными к углам, лежат открытые прилегающим улицам дворы-эс- лла»аюы Оми сходятся к центральному квадратному двору — Шинкельплатц (плсшвои Шинкелв). лежащей на оси дома-ворот по южной стороне Риттерш- трассе Почувствовав гипертрофированность форм последнего. Крир решал аропвктуру дворов с большей сдержанностью. Для краснокирпичной аркады, охватившей Шинкельплатц по всем ее сторонам, использована тема разрушенного здания шиюелеесхой Академии архитектуры.
Роб Крир проектировал и планировку комплекса на Раухштрассе в Южном Тир- гартеие (1984-1906) Здесь, в соседстве со знаменитым берлинским -Zoo- (зоопарком). небольшие кварталы исстари расчленялись на участки городских ноте состоятельных берлинцев. Актуализируя исторический тип застройки,
Крир расположил по сторонам озелененной эспланады, идущей по длинной оси участка шесть кубических пятиэтажных объемов. Со стороны магистрали про- счрвсао замыкает криволинейный в плане корпус с массивными башнями-ри- загихаии не флангах (архит Р Крир). На противоположной стороне квартала ВИ1 таенному сохранившемуся старому строению отвечает Г -образный в плана якргычный корпус. построен.чь1й Альдо Росси (об этом см. выше). В сравнении с мим здание Крира. с его лестничными галереями, охватывающими вылук- ~уп гарпт у фасада с аркой, по оси перебитой пилоном, и гротескной скухыттурой претенциозно театрально.
Крир с проектировал и одну из «городских вилл» (точнее — один из односекци- сныь») домов), расположенных вдоль эспланады, с программной алогичностью яотиооврмиэма. При симметрии структуры, фасады асимметричны и раэиотем- ны План напротив, статичен и парадно-торжествен. Барочная анфилада, включающая овальную лестницу и холлы, формирует ось. по сторонам которой размещены квартиры. Их пространства стянуты к круглым входным холлам. Подобную антиномию хаотичности визуальных характеристик обьема и «торжественности» плана получили и «городские виллы» X. Холляйна и Ф. Валентини (Люксембург). С ними соседствуют неорационалистические постройки миланца Дж. Грасси и берлинцев К. Бреннера и Б. Тонона.
Тема городской виллы в различных вариациях использована для восстановления целостности структуры нескольких кварталов и в других частях Южного Тиргартена. Парадоксально переосмыслил ее О. М. Унгере, застраивая тесный участок, ограничивающий западную сторону напряженного транспортного узла — Лютцовплатц. Шестиэтажный дом, вытянутый вдоль фронта площади, образован из квартир в двух уровнях; все они имеют индивидуальные садики, обращенные внутрь квартала (нижние — на поверхности земли, второго яруса — на террасе третьего этажа, третьего яруса — на плоской кровле в разрывах между парами квартир, защищенных от площади глухой фасадной стеной). Пунктир односекционных домов отделяет полосу садиков от территории квартала. Напряженности противоречия между идеальным выражением типа (городская вилла) и конкретной ситуацией отвечает лаконичная суровая замкнутость фасада, обращенного к площади.
