Творчество Луиса Кана показало пример возвращения к вневременным ценностям классического, не связанного с отказом от ценностей и духа современности. как и с подражанием конкретным формам прошлого. Оно напомнило об архитектуре как средстве духовной коммуникации и показало пример систематической разработки словаря «говорящей архитектуры». Вновь утверждалась фундаментальность категории формы и присущие ей законы формообразования Механистичности функционализма противопоставлен метод артикуляции архитектурных организмов, связывающий структуру сооружения с крупными категориями человеческой деятельности.
Работы Кана вызвали поначалу волну поверхностных подражаний; но его влияние не ограничилось преходящей модой. Была заложена основа принципиальных изменений в развитии современной архитектуры, определившихся к середине семидесятых. В конечном счете, его влияние оказалось почти столь же глубоким, как влияние Райта или Ле Корбюзье. Для мировой архитектуры шестидесятых годов Кан был ключевой фигурой.
Метаболизм и архитектура Японии 1960-х — начала 1970-х годов Метаболизм возник на пороге шестидесятых как локальная, чисто японская версия рационалистической архитектуры, причем версия молодежная, соединившая дерзкую решительность претензий и склонность к фантастическим версиям с эклектической пестротой заимствований у бруталистов, структуралистов. Луиса Кана и Кэндзо Тангэ. Прямые реализации его идей не были многочисленны. Однако влияние метаболизма на всю японскую архитектуру было ощутимо, и следы его сохранялись еще долго после того, как само направление распалось в начале семидесятых.
Направление возникло в стремлении преодолеть западническую ориентацию современной архитектуры и связать ее принципы с мировоззрением буддизма и традициями культуры Японии. Концепция направления заявлена группой, в которую вместе с Нориаки (Кисё) Курокава (род. 1934) входили Киёнори Кикутакэ (род. 1928), Фумихико Маки (род. 1923), Масато Отака (род. 1923) и архитектурный критик Нобуру Кавадзоэ (род. 1926). В 1960 г. на Международном конгрессе дизайна, проводившемся в Токио, группа выступила с манифестом «Метаболизм 1960 — положения нового урбанизма».
Как уже говорилось в начале главы, метаболисты рассматривали строительство как метаболический процесс — процесс обновления, не совместимый с жестко зафиксированными принципами формообразования. Отмежевываясь от «техноморфных» методов CIAM, Курокава утверждал, что «метаболизм» исходит из аналогии с живыми организмами, а не с машиной. Самое большое отличие живого организма от машины в том, что живое может развиваться и расти45.
Постулировалась необходимость отказаться от мышления в понятиях формы и функции и мыслить представлениями динамичного, варьируемого пространства и функциональных изменений. Метаболистов интересовало не обособленное, завершенное в себе здание, но групповая форма, служащая структурным каркасом, которой не может повредить изменение заполняющих ее элементов, уменьшение или пополнение их числа. Закрытым завершенным системам противопоставлялись открытые к дальнейшему развитию и росту. Предметом архитектурной деятельности объявлялась архитектурная среда в целом, образованная меняющимися сочетаниями элементов, способная адаптироваться к социальным и экономическим изменениям, чтобы снять проблему морального старения, Многое здесь повторяло суждения футуристов о современном городе как динамичной машине.
В отличие от идеологии европейского модернизма, делившей мир на взаимоисключающие противоположности и предлагавшей однозначный выбор между ними, метаболизм предполагал сосуществование разнородных начал в меняются системах. Такой принцип отвечал буддийской концепции преходящего характера всех вещей. Утверждалась японская традиция видеть в технике продолжение человека. Принцип сосуществования реализовался в использовании продуктов современной техники наряду с фрагментами наследия или символами прошлого (исторически сложившиеся приемы организации пространства, знаки декора) и образами будущего. Предполагалось совмещение опыта различных культур. Структура объектов должна была строиться на основе взаимопроникновения внутреннего и внешнего, при котором возникали зоны промежуточных пространств.
Стремясь поддержать талантливую и агрессивную молодежную группу метабо- пистов, Кэндзо Тангэ создал и продемонстрировал на том же конгрессе дизайнеров утопическую модель -Токио-1960», отмечавшую в его творчестве окончательный разрыв с функционалистским методом и переход к методу структурному, основанному на логике коммуникационных систем — физических и визуальных Материальные структуры в проекте Тангэ рассматриваются и как символические (сама циклопическая грандиозность предлагаемых конструкций воспринималась как метафора -японского экономического чуда-), образуя систему, открытую для развития. Тангэ исходил из предположения, что дальнейший рост десятимиллионного города неизбежен. Обеспечить его жизнеспособность должна была система коммуникаций, преобразующая замкнутую структуру в открытую. линейную. Для этого -ось общественной жизни- перебрасывалась через воды Токийского залива, от центра к пригородам.
Принцип структурного построения этой оси Тангэ потом использовал для объектов разного масштаба. Его основой было сочетание стволов мощных шахт, служивших несущими пилонами и вмещавших вертикальные коммуникации, с функциональными объемами, которые, подобно мостовым фермам, перекинуты между ними. Над главной осью центра формировалась трехмерная решетка (в ее устрашающе огромных формах виделось отражение традиционно-японских стоечно-балочных систем). Прямая связь между зданиями и системой в целом возрождала органическое единство города, его построек и коммуникаций, существовавшее в прошлом.
Циклическая организация транспорта на -оси общественной жизни-, определявшая и стадии роста, была блестящим воплощением концепции метаболизма. Она стала и символической формой, в которой Тангэ выразил свои представления о динамической природе современного города и современной цивилизации. Принцип построения архитектурного языка связал национальную специфику символической образности с образами западного рационализма. От национальной традиции исходит и идея развивающейся пространственной системы, противопоставленная западной идее завершенности. В модели «Токио-1960» и в идеях метаболистов функционализму, «интернациональной архитектуре», да и вообще методам формообразования, развивавшимся в западной архитектуре Нового времени, противопоставлены принципы, порожденные иной визуальной культурой и формами поведения, имевшие собственные исторические корни и связанные со своим менталитетом и своей системой ценностей.
Вслед за Тангэ концептуально-проектные эксперименты, в которых исследовалась основанная на фантастической технике развивающаяся форма города, выполнили и члены группы метаболистов (по времени они совпали с волной футурологических проектов, поднявшейся в Европе и США, но имели в сущности иное содержание — не создание социально-утопических прогнозов, а исследование новой концепции формообразования). Курокаву занимали возможности трехмерного развития городских инфраструктур («Город-стена», 1960; «Город-спираль». 1961). Кикутакэ разрабатывал идею искусственных островов на поверхности океана (-Марина-сити-, 1958; «Океан-сити», 1960).
Кристаллизовалась идея капсулы — функциональной ячейки, иуоюапаниоб индустриально. которая присоединяется к системам инфраструктуры и мо«ет быть перемещена или заменена без их нарушения Наиболее ■оинретмую метафору, раскрывающую смысл идеи, создал Арата Исодзаки (рад 1991) в концептуальном проекте •Пространственный город» (1963), где капсулы, подобно листьям, одевают ветви-консоли, отходящие от гигантских стволов — круглых башен, вмещающих вертикальные коммуникации.
Наиболее ранней реализацией идеи отделения функциональной «емкости» от несущей основы и превращения ее в мобильный заменяемый элемент стал •Небесный дом», который построил дпя себя в Токио Киднори Кикутакэ (1958). Его основная ячейка подвешена между четырьмя отрезками бетонной стены, оставляющими открытыми углы Пилоны несут плиты, образующие пол и кровлю Между их плоскостями с помощью мобильных деревянных панелей и перегородок-шкафов формируется жилое пространство, окруженное галереей. Кухня и санитарный блок включены в систему как замкнутые заменяемые объекты индустриального изготовления.
