В 1952—1959 гг. Ревелл строит ряд жилых зданий в Тапиоле, широко экспериментируя с применением сборных конструкций. Малая мощность строительных фирм предопределила измельченность элементов, это отразилось и в дробности членений домов. Однако известная монотонность композиции объемов и решение жилых ячеек, похожих своей деловитой экономичностью на купе железнодорожного вагона, идут от функционально-эстетической концепции архитектора. Он стремился подчеркнуть и выявить стандартность сборных элементов построек, сделать их повторяемость основой активно воздействующего ритма. Ревелл деловит, в его творчестве нет места сложной противоречивости, которую так ярко выражает Аалто.
Интересны выполненные Ревеллом банковские здания в Турку (1960—1962) и Лахти (1963—1967, закончено строительством уже после смерти Ревелла). В первом из них своеобразно формирование объема и плана, подчиненное угловому расположению здания. Второе примечательно выразительной композицией операционного зала, асимметричное ступенчатое перекрытие которого сформировано с помощью предварительно напряженных железобетонных балок, имеющих пролет 30 м. Их массивы чередуются с непрерывными поясами остекления.
Наиболее значительным произведением Ревелла стал комплекс ратуши в Торонто, работе над которым были посвящены последние годы его жизни. Законченное уже сотрудником Ревелла X. Кастреном здание делового центра на Вокзальной площади в Хельсинки (1967) обнаруживает влияние брутализма, выразившееся в грубоватости крупных членений, массивности (иногда бутафорской) некоторых элементов фасада, его крупной фактуре и темном колорите. Громадные пандусы автостоянки, включенной в постройку, система террас, открытых лестниц и эскалаторов акцентируют роль функций движения в структуре современного городского центра.
Значение творчества Ревелла для архитектуры страны заключается в той последовательной борьбе, которую он вел за стандартизацию, за признание современной техники одной из объективных основ архитектурных решений. Его авторитет во многом противостоял устремлению к индивидуалистическим решениям, шедшему от Аалто.
Р. Пиетиля получил международную известность еще не достигнув тридцатилетнего возраста, когда построил павильон Финляндии на Всемирной выставке 1958 г. в Брюсселе — уступчатый объем, нарастание которого было подчинено единому ритмическому ряду; павильон был выполнен в легких деревянных конструкциях. В 1966 т. по его проектам (совместно с Р. Паателайнен) закончены здания церкви «Калев» в Тампере и студенческого клуба «Диполи» в Отаниеми. Усложненность пластических форм и организации пространства этих построек отражает общую тенденцию западноевропейской архитектуры 60-х годов. Вместе с тем эти произведения по-своему ярки и талантливы.
Сам автор охарактеризовал «Диполи» как эксперимент, материализованный эскиз, место которого в архитектуре трудно определить. Не без нарочитости в сложном, переливающемся, лишенном определенности пространстве здания автор контрастно сталкивает различные архитектурные темы и различные материалы. Легкие панели, облицованные медью и деревом, грубый бетон со следами опалубки, полированное стекло и нарочито хаотические нагромождения гранитных валунов, входящих прямо в интерьер, образуют драматизированные формы, во многом идущие от наиболее крайних, оставшихся на бумаге замыслов немецких архитекторов-экспрессионистов начала 20-х годов.
Легкие конструкции здания имитируют массивность. Архитектор стремится создать иллюзию здания-пещеры, пространства, сформированного как выемка в массе. Контрасты полумрака и яркого света должны способствовать такому ощущению. «Диполи» — пример замыкания архитектора в сфере формальных исканий, при которых на первое место выдвинуты чисто пластические свойства сооружения. Функция здесь лишь приспосабливается к форме, создаваемой по своим законам, техника — только средство реализации замысла.
Композиция церкви «Калев» при всем ее пластическом богатстве отличается большей цельностью и ясностью замысла. Высокий ромбический в плане объем, образуемый серией широких вогнутых пилонов, облицованных светлым кирпичом, вырастает на плоской гранитной скале. Здание соразмерно открывающемуся перед ним пространству площади.
Выполненные с несомненным мастерством и фантазией, эти произведения воплощают индивидуалистическую тенденцию финской архитектуры, доведенную до ее крайнего развития, почти до абсурда. Сами по себе они могут на какое-то время увлечь, но представляют собой ветвь развития, вряд ли имеющую перспективу. Творчество Пиетиля остается ярким, но одиноким явлением. Тенденции, идущие от Аалто и Ревелла, соединяются в своеобразной трактовке рационализма финской архитектурой 60-х годов.
А. Руусувуори (р. 1925)—лидер молодого поколения финских архитекторов — стремится избежать и романтических влияний, и прямолинейности рационализма В. Ревелла. Его постройки — типография в Тапиоле (1964), церкви в Хуутониеми (1964) и Тапиоле (1966)—отмечены чистотой и ясностью формы; от влияния брутализма идет разнообразное использование грубо обработанных бетонных поверхностей.
Б. Лундстен (р. 1928) как важнейший пункт своей творческой программы выдвигает художественное освоение современной техники индустриального домостроения. Он стремится противопоставить живописности ландшафта ясную логику геометрически четких пространственных композиций (жилой район Кортепохья в Ювяскюле, 1969).
Основные успехи финской архитектуры достигнуты в решении отдельных зданий. Осуществление градостроительных мероприятий, как и в других странах, сталкивается в Финляндии с противоречиями частных и общественных интересов, неизбежными в условиях частной собственности на землю. Многие градостроительные замыслы поэтому искажаются, остаются неосуществленными или же реализация их растягивается на многие годы.
В то же время продолжающийся процесс урбанизации выдвигает острые проблемы роста населенных мест и размещения промышленности. К 1965 г. городское население превысило 45% общей численности жителей страны, а вместе с населением мелких промышленных поселков оно составляет уже более 60 %!. Крупные города в Финляндии развиваются гораздо быстрее других населенных мест: на три крупнейших города — Хельсинки, Турку и Тампере— приходится сейчас до 40% общего прироста городского населения. Но при всем развитии урбанизации малые города остаются наиболее характерными для Финляндии.
Неравномерность развития различных областей страны усиливает диспропорции в ее экономике, ведет к обострению жилищной проблемы в очагах наиболее активного развития. Делаются попытки провести районную планировку на всей территории страны, чтобы упорядочить рост городов. Было осуществлено экономическое районирование страны, в соответствии с которым ведется весь статистический учет. Проекты районной планировки служат для распределения государственного финансирования, но не могут влиять на конъюнктуру капиталистической экономики в целом.
Наибольшее теоретическое значение имеют некоторые проекты, выполненные планировщиками по их личной инициативе. Так, в 1947 г. А. Аалто разработал проект развития района Иматра. По этому проекту должны были быть развиты и превращены в один город со 100-тысячным населением три небольших поселка (Иматранкоски, Тапионкоски и Вуоксениска), лежащие у истока реки Вуокса. Здесь предполагалось создать крупный центр бумажной промышленности.
Аалто выдвинул своеобразную концепцию децентрализованного города, который может быть назван «городом- лесом». Лесные массивы занимают 52,3% его территории, промышленность и коммуникации— 12,2%, жилые районы— 11%, сельскохозяйственные земли— 14,4%. Плотность населения брутто 10 чел\га. Река Вуокса образует ось, вдоль которой вытянулись основные коммуникации и пояса промышленных зон. Параллельно развиваются цепочки жилых комплексов, вкрапленных в зеленые массивы, представляющие собой чередование лесов и сельскохозяйственных земель.
Две трети населения должны быть расселены в трех-четырехэтажных многоквартирных домах, остальная часть должна быть расселена в индивидуальных домах с земельными участками. У пересечения главных транспортных артерий намечалось создание городского центра с основными административными, общественными и торговыми зданиями с малыми архитектурными формами.
Однако промышленность этого района не получила предполагавшегося развития, и проект остался неосуществленным. Все же заложенные в нем идеи оказали существенное влияние на выполненные позже финскими архитекторами планы населенных мест.
Пропаганде идеи «города-леса» способствовало и создание живописного комплекса Отаниеми. Ее наиболее последовательной реализацией явилась Тапиола — экспериментальный полуавтономный жилой район Хельсинки, расположенный в 9 км западнее центра города. Строительство района ведет частное кооперативное общество. Генеральный план его в 1951—1952 гг. разработали архитекторы X. фон Хертцен и О. Мейрман. Однако окончательного, точно продуманного проекта район не получил. Строительство велось частями, целое складывалось в большой мере стихийно. Первоначально определенная численность населения Тапиолы в 17 тыс. человек (плотность 65 чел/га) была достигнута в 1965 г., но развитие района продолжается.
Жилая территория Тапиолы расчленяется на три микрорайона, разделенных широкими полосами сохраненного леса. Количество проездов внутри территории микрорайонов сведено к минимуму за счет развития пешеходных троп. Исключительно живописный пейзаж сохраняется в максимально возможной степени. Здесь типично сочетание многоэтажных жилых зданий с низкими сблокированными и индивидуальными домами в смешанной застройке. В состав комплексов органически включаются обслуживающйе учреждения.
Подобно новым городам Англии Тапиола создается как образцово-рекламное поселение. Замысел ее авторов предполагал установление «социального равновесия» путем смешанного расселения различных общественных групп. Развитие общих местных интересов, «локального патриотизма», должно по этому замыслу замаскировать реальность классовых противоречий. Высокая стоимость жилищ служит барьером, ограждающим город-сад от проникновения низко- и среднеоплачиваемых рабочих. Действительно, по окончании первой очереди строительства 24% жителей Тапиолы относились к технической интеллигенции и категории лиц свободных профессий; 34%—к мелкой буржуазии, техническому персоналу предприятий, чиновничеству; 42% составляли квалифицированные рабочие, служащие, продавцы и официанты.
