Дворцовое село Преображенское получило имя от церкви Спаса Преображения. Этот храм породил массу загадок как о месте, так и о времени его возникновения. В конце XIX в. краевед П.В. Синицын выделял местное предание, которое пыталось связать церковь с деревушкой Хапиловкой, находившейся, как считали, на южной оконечности сегодняшнего Преображенского 1. Этот вымысел так прочно закрепился в сознании, что даже сегодня старожилы утверждают, что такой храм был на Электрозаводской улице, но позднее, перестроенный в камне, снесен в семидесятые годы. Как ни заманчива эта легенда, она все же весьма далека от истины. Деревня Хапилово лежала на противоположном берегу Яузы (до 1922 г. Хапиловскими именовались улицы Большая и Малая Почтовые); в 1661 г. Преображенское еще не доходило до сегодняшней южной границы, а под храмом на Генеральной, ныне Электрозаводской, улице должно понимать старообрядческую церковь Введения (построена в 1912 г., снесена в феврале 1978 г.).
Под 20 июля 1669 г. “Книга выходам…” сообщает, что “на праздник святого славного пророка Божьего Илии слушал великий государь всенощную и божественную литургию в селе Преображенском, в церкви Преображения Христова, а на великом государе было платье смирное”. И. Мичурин в 1739 г. поместил эту церковь в центре усадьбы, а более поздние документы вовсе не знают о ней. Но Мичурина интересовало лишь общее, схематичное изображение московских окраин, а не их детальное топографическое копирование. Так, церковь Спаса Преображения на плане 1739 г. выглядит в два раза больше Архангельского собора Московского Кремля, что, конечно, неверно. К тому же главным храмом во дворце была Воскресенская церковь.
Можно предположить, что Преображенская церковь была домовой и размещалась в хоромах государя. По крайней мере, о такой церкви, или Крестовой палате, говорит “Книга выходам…” за 1669, 1671, 1675 гг. Тогда становится понятным, почему документы Дворцового отдела РГАДА молчат о ней в начале 40-х гг. XVIII в., т. е. со времени, с которого, в основном, дошли описи и реестры дворцовых строений Старого Преображенского, деревянные хоромы были снесены, а домовая церковь упразднена.
Скорее всего, ответ на наш вопрос дает сочинение английского врача С. Коллинса, хорошо знавшего Москву 60-х гг. XVII в. В “Нынешнем состоянии России…” очевидец вспоминал: “Ежегодно под исход мая царь отправляется за три мили от Москвы в увеселительный дворец, который называется Преображенским, потому что он посвящен Преображению на горе, и согласно с текстом Священного писания: “Наставниче, добро есть нам зде быти, и сотворим сени три”, у царя есть три великолепные палатки. Собственно его палатка сделана из золотой материи и украшена горностаями; палатки князей соответствуют их степеням. Палатки царя, царицы, одиннадцати детей и пяти сестер их составляют круг, середину которого занимает церковная палатка. Вид на них так величественен, что я не видывал ничего подобного в этом роде”.
Как явствует из последней фразы, Преображенская церковь была полотняной и, скорее всего, походной. Это мнение, очевидно, ближе всего к истине. Опись шатерной казны 1702 г. называет несколько подобных церквей 6, которые были собственно церквями лишь на период похода. К 1667 г. относятся сведения о другой полотняной церкви Старо-Преображенского дворца — храме Успения Пресвятой Богородицы, сооружавшемся после 1663 г. и до лета 1667 г. Очевидно, такой храм, не требовавший больших затрат, наскоро поставили к июньскому визиту патриархов в Преображенское в 1667 г., дабы не заставить высоких особ шествовать за добрую версту от Стромынской дороги в Покровское, из-за отсутствия сколько-нибудь приличной усадебной церкви в Преображенском. До 1667 г. Преображенский дворец не имел таковой, и службы проходили иногда в Покровском каменном храме.
Но уже 8 июня 1667 г. “Дневальные записки” Приказа тайных дел отмечают, что “великий государь слушал всенощное бдение и божественную литургию в Преображенском”. Ее служили александрийский и антиохийский патриархи. Через год в документах упоминается само название храма и материал, из которого он изготовлен — тафта. Однако “Выходы патриархов” за 8 июня 1667 г. указывают на атласную церковь, в которой служили царю обедню. В присутствии высоких церковных иерархов пели певчие патриаршьи дьяки, “а на другом крылосе по-гречески”. В итоге, материал, из которого построили церковь — вопрос несущественный, тем более, что само название “полотняный” весьма условно. По сути дела, это был деревянный сруб, увенчаный матерчатым шатром. Подобная церковь упоминалась в Старо-Преображенском дворце еще в 1688 г.
Полотняные церкви носили временный характер и вскоре должны были уступить место постоянным сооружениям. 27 августа 1669 г. в Преображенское “к великому государю” было отослано 200 руб. Такая солидная сумма, скорее всего, могла идти на какое-то строительство. 8 сентября того же года по царскому указу к яузским хоромам “в новую церковь на завесы” поставили 10 “киндяков” (набоек). В тот же день великие особы ходили “на освящение новой деревянной церкви”, где слушали первую в ней обедню. 15 сентября поступили предметы для убранства храма — 14 “дараг лагажанских” (напольных ковров). А под 17 сентября документы называют и имя новой церкви — Воскресения Христова, или точнее, как говорит “Книга выходам…” за 1 октября 1670 г., Обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме.
Таким образом, деревянная церковь в Преображенском у государевых хором возводилась в августе — начале сентября 1669 г., а не в 1670 г., как считал И.Е. Забелин. Отделочные же работы продолжались и позднее. Так, 23 января 1670 г., по сведениям приходно-расходной книги Приказа тайных дел “к церковному строению в селе Преображенском на расходы” отдано 171 руб. 12 алтын 4 деньги. Сумму получил голова московских стрельцов Юрий Лутохин, из чего можно заключить, что именно он отвечал за строительство.
В том, что стрельцы нанимались плотничать, не было ничего необычного. Известно, например, что в соседнем Измайлове они в 1665 г. срубили слободскую деревянную церковь Рождества Христова. В конце 60-х гг. XVII в. стрелецкий плотник Ивашка Михайлов руководил строительством грандиозного Коломенского дворца.
Гораздо интереснее вопрос о названии церкви. Известно, что наиболее чтимыми святынями дома Романовых были икона Казанской Божьей Матери (символ Второго ополчения, чудо которого помогло Михаилу Федоровичу стать русским царем) и образ Покрова, чудесно спасший Москву от войск королевича Владислава в 1618 г. Этим праздникам посвящались храмы в царских имениях — Рубцове, Красном селе, Измайлове и Коломенском. Но кое-где появлялись церкви в честь Воскресения Господня. Одна из них была в Кремле рядом с Верхоспасским собором, другая — в селе Воробьево. С 1742 г. подобная же церковь, но выполненная из дерева в стиле барокко (по чертежам М.Г. Земцова), находилась при царском дворце в Покровском. Опись шатерной казны 1702 г. перечисляет несколько Воскресенских походных церквей. Вероятно, интерес к этому празднику был вызван грандиозной затеей патриарха Никона по возведению иерусалимского храма Воскресения Христова в подмосковном монастыре на реке Истре.
О том, как выглядела Воскресенская церковь Старо-Преображенского дворца, сохранилось крайне мало сведений. “Книга расходная строильных дел” упоминает “переход, что от хором к церкви”, т. е. дворец соединялся с храмом крытым деревянным помещением подобно тому, как это было в других царских вотчинах — Коломенском и Измайлове. Из расходных записей 80-х гг. XVII в. следует, что такой переход со слюдяными окнами шел от хором царицы 15.
