С начала XX в. Куба, освободившаяся от испанского гнета, попала в экономическую зависимость от США. Это сказалось на экономической, политической и культурной жизни страны.
Основные доходы полуколониальной капиталистической Кубе приносил туризм, в основном американский. Главную отрасль хозяйства составляло производство сахарного тростника. Эти специфические черты кубинской экономики наложили отпечаток на развитие городов. С начала XX в. происходил интенсивный рост столицы страны— Гаваны (1,5 млн. жителей к началу революции) и упадок других городов, процветавших в прошлом веке. Возникли небольшие города и поселки вблизи сахарных заводов и портов с интенсивной железнодорожной сетью между ними.
Эти малые города и поселения не имели никакого благоустройства и представляли собой неорганизованное скопление примитивных жилищ. По всей стране, а также на окраинах Гаваны множились так называемые «нездоровые районы», состоявшие из жалких лачуг и бараков, населенных беднотой. Градостроители стремились лишь к созданию районов роскоши в Гаване и туристских центрах (Варадеро, на острове Лос Пинос и др.). В 50-х годах была построена автострада, которая соединила Гавану с основными курортами и административными центрами провинций Кубы.
Американское влияние отразилось и на архитектуре, которая с 1918 по 1958 г. прошла несколько стадий. Вплоть до 1930 г. здесь, как и в США, господствовал эклектизм. Основные сооружения этого периода— Капитолий (1929, арх. Рауль Отеро и др.), копия вашингтонского, и Дворец президентов с памятником президенту Сайя в Гаване — характерный пример эклектичной архитектуры, близкой к европейским образцам конца прошлого столетия.
С середины 20-х гг. под влиянием Международной выставки декоративных и прикладных искусств в Париже 1925 г. среди кубинских архитекторов стала обнаруживаться тенденция к участию в новаторском движении в архитектуре. Поиски новой архитектуры шли по двум направлениям. Одно отражало принципы Баухауза и творчества Ле Корбюзье и Гропиуса, другое находилось под влиянием эклектической североамериканской архитектуры небоскребов.
Наиболее значительной постройкой первого направления было здание ликерной компании «Баккарди» в Гаване (арх. Эстебан Родригос Кастельс, 1929). Здесь уже появляются горизонтальные ленты окон, плоское покрытие, столбы, заменяющие первый этаж. Сооружения второго направления, наоборот, отличались вертикальными членениями, декорировкой стен, пилястрами, завершением башенками, балюстрадами и т. п.
Вторую тенденцию характеризует здание детского госпиталя в Гаване (архитекторы Говантес и Кабаррокас, 1931). В том же стиле в 30—40-х годах было построено много жилых и общественных зданий: отель «Националь» (фирма «Мак Ким, Мад и Уайт»), здание Кубинской телефонной компании (архитекторы Моралес и Сиа), здание научного факультета университета (арх. Педро Мартинес Инклан) и многие другие.
Оба направления «переходного состояния» сосуществовали вплоть до 1940 г., когда под влиянием европейского функционализма стала складываться «новая» кубинская архитектура.
На Кубе период с 1940 до 1950 г. характеризовался подражанием европейским образцам и отказом от национальных и исторических форм. Большая часть сооружений отличалась обилием стекла, сухостью деталей, бедностью цвета. Однако уход от ранее известных приемов и форм во имя новых архитектурных тенденций, хотя и вызвал временную дезориентацию, ускорял процесс обновления архитектуры.
К началу 1950-х годов закончился период безликого подражательства, и кубинская архитектура стала приобретать свои специфические черты. К этому времени она добилась определенных успехов. Началось применение национального орнамента, декоративных (бетонных или кирпичных) перфорированных стенок «селосия» для ограждения балконов и террас.
Архитекторы стремились использовать климатические особенности страны, чтобы видоизменить в соответствии с ними установившиеся каноны «космополитической международной» архитектуры. В зданиях снова появились карнизы как защита от солнца и дождя, деревянные жалюзи на окнах, террасы и балконы, которые позволили использовать свежий морской ветер, расширить внешний обзор, преодолеть замкнутость жилища, что соответствует привычкам и вкусам кубинцев. Обратились также к цвету, возможно, под влиянием мексиканской и кубинской колониальной архитектуры.
Несколько меньше внимания, чем в других латиноамериканских странах, в первое время уделялось синтезу архитектуры, скульптуры и живописи. Однако позднее (1955—1958) скульптура и в особенности монументальная живопись (роспись) применялись во многих общественных и даже жилых постройках. Так, в здании Министерства связи (арх. Эрнесто Гомес Сампера) и в детском госпитале (архитекторы Моенк и Кинтана) росписью и сграффито покрыты большие плоскости стен, выходящих во внутренний двор и на улицу. Стоящая перед зданием трибунала (арх. Капабланка) скульптура хорошо увязана с композицией здания.
В конструкциях вместо несущих кирпичных стен и опор начали применять, монолитный железобетон, в использовании которого кубинские архитекторы достигли большого совершенства.
В период с 1950 по 1958 г. был построен ряд крупных жилых и общественных зданий. Несмотря на заметную роль их в общей застройке городов, объем строительства в масштабе всей страны был очень незначителен. Места строительства ограничивались в основном Гаваной и туристскими центрами.
Характер строительства отражал полуколониальный политический строй страны. Получил и широкое распространение индивидуальный жилой дом, доступный лишь самым состоятельным семьям, и многоквартирный дом с квартирами (на продажу или сдачу внаем) для состоятельных семей или
«среднего класса». Для богатых туристов строились роскошные отели. Вместе с тем ничего не предпринималось для обеспечения жильем бедного населения, которое встречало все большие затруднения в отыскании квартир.
Индивидуальные дома, одно- и двухэтажные, строились в самых роскошных районах Гаваны — юго-западных ее окрестностях. Планировка при всем композиционном разнообразии построена по одной схеме: гостиная и столовая, связанная с кухней, располагаются непосредственно у входа в дом, и примыкают к внутреннему дворику, часто снабженному бассейном; спальные помещения, сблокированные с санитарными узлами, пространственно изолированы и размещаются в отдельном корпусе либо на втором этаже.
Для многоквартирных домов в 50-е годы был характерен резкий рост этажности: от 3—4 этажей до 10—12 и даже 20—24 этажей. Это объяснялось увеличением стоимости земельных участков в центре города, где, как правило, и строились дома подобного типа. Преобладал башенный дом с лоджиями и балконами — ленточными, обходящими вокруг здания, или отдельными. Спальные комнаты таких домов снабжены установками для кондиционирования воздуха.
Квартиры проектировались большими но площади. Планировочное построение повторяло в основных чертах планировку типичного для Кубы индивидуального жилого дома. Вход с лестничной клетки ведет непосредственно в гостиную, которая часто пространственно объединена со столовой. Кухня примыкает к столовой и всегда снабжена «хозяйственным» балконом. Так же как и в индивидуальном доме, строго соблюдается зонирование квартиры.
Среди подобных построек выделяется объемом и размерами, занимаемой территории 35-этажный 400-квартирный жилой дом Фокса (1956, арх. Эрнесто Гомес Сампера).
Здание У-образное в плане, галерейного типа. Лифты (7 пассажирских и 5 обслуживающих) и лестницы размещаются в центральной башне у пересечения крыльев. Квартиры двух-, трех- и четырехкомнатные, традиционного типа. В первом и подвальном этажах размещаются обслуживающие помещения: гараж на 500 автомашин, ресторан, бар, магазин и т. п.; на крыше первого этажа, выходящего за пределы высотного объема здания, устроены два бассейна, спортивные и детские площадки.
Конструктивная схема здания основана на применении монолитного железобетона. Авторы отказались от стального каркаса, применяемого американцами в подобных случаях, и заменили его несущими поперечными железобетонными стенами, что оказалось более экономичным.
