Творческая же практика вполне реализовывала новые идеи. В области церковной архитектуры это, после первых опытов Васнецова и Поленова, достаточно четко выразилось в работах И.Е. Бондаренко и А.В. Щусева конца 1900-х годов. И.Е. Бондаренко в 1907 г. и позже строил храмы для старообрядцев (такая возможность появилась после Манифеста 17 апреля 1905 г. о свободе вероисповедания). Очень характерна первая постройка из этого ряда — церковь в Токмаковом переулке в Москве (1907-1908 гг.). Архитектор так передает в своих воспоминаниях суть поступившего заказа: «Вот вы, говорят, крепко знаете Русь, вот церковку нам и выстройте, чтобы она была наша, своя, родная»73. Художественные требования сводятся, таким образом, к возрождению национального своеобразия. Для старообрядцев это немало, поскольку древность для них — гарантия истинности, адекватности выражения в церковном искусстве духовного опыта Церкви. Важно, однако, сопоставить программу заказа и вполне устроивший заказчика опыт ее реализации. Бондаренко вспоминает, как родился образ нового здания: «Как-то внезапно, сидя в вечерние сумерки в парке в Кузьминках,… я вдруг увидел пред собой где-то вдали ясный силуэт шатровой северной скромной церковки. Этот пригрезившийся силуэт я сейчас же набросал на клочке бумажки. …сделал проект, не изменив нисколько задуманного силуэта. Проект понравился, началась работа»74. На самом деле, в спроектированной церкви шатра нет, есть низкая четырехскатная крыша над основной частью храма с маленькой главкой, и есть щипцовое завершение колокольни над притвором. Подобное завершение колокольни — совершенно небывалое, равно как и сочетание его с четырехскатной кровлей храма. Но это не смутило консервативного заказчика: щипец, бочкообразные завершения фасадов, арочные окна и другие детали адресовали к древности. И этого было достаточно. Что свидетельствовало о сохранявшем свои позиции фрагментарном иконографическом подходе: важно было появление знакомых по рисунку деталей. Трудно сказать, насколько заказчик почувствовал то новое, что появилось в данном проекте. Заметное отличие от распространенных образцов построек господствующей Церкви заключалось, прежде всего, в большем лаконизме, немногословности архитектурного решения. И это отличие, как таковое, не могло не восприниматься как существенное достоинство. Но вряд ли заказчик увидел сказочно-декоративный характер этой новой архитектуры, нарочито апплика- тивное соединение в ней различных архитектурных тем. Насколько можно судить, для И.Е. Бондаренко источником вдохновения, наряду с образцами старой русской архитектуры, служили творческие эксперименты абрамцевской студии, представлявшие собой интерпретацию в духе модерна русских этнографических мотивов. В связи со строительством церкви в селе Кузнецово близ Кашина Бондаренко сетовал, что мастера «не смогли получить там мягких красок и того сокровенного матового золота, чем славились абрамцевские майолики у СИ. Мамонтова»75.
