Во время массового уничтожения соборов и церквей разбивка скверов на освободившихся участках была одним из популярных архитектурных решений (наряду со строительством общественных зданий, заводских корпусов и т.п.). Примечательно то, что в наши дни в условиях интенсивного строительства и высокой плотности застройки в Санкт-Петербурге эти скверы не застраиваются и сами по себе представляют памятники советского градостроительства. Кроме того, дефицит свободных озелененных пространств в плотной городской ткани привлекает в эти мемориальные по своему существу зоны большое количество горожан, что неожиданно традиционно сохраняет притягательность храмовых мест. В большинстве таких городских скверов возведены памятные знаки, в некоторых — часовни. Но наиболее выразительны окруженные застройкой неприкосновенные «пустоты» в городских кварталах, сохранившиеся до наших дней.
К таким историческим петербургским местам можно отнести камерный сквер на площади Кулибина (бывшей Воскресенской) на месте церкви Воскресения Христова, сейчас там детская площадка. Такое же место — небольшой сквер в районе Советских (бывших Рождественских) улиц на месте снесенного храма Рождества Христова в Песках, где память о разрушенной церкви символизирует едва заметный песчаный холм в центре открытого пространства; сквер на пересечении Б. Пушкарской и Введенской улиц на Петроградской стороне, где стояла церковь Введения во Храм Пресвятой Богородицы. Здесь, несмотря на современное оборудование детской площадки, историческое место храма оформлено верующими как место явления Пресвятой Богородицы в 1890 г. Мы видим, как в некоторых случаях сакральная память места проявляется в городской среде несмотря на отсутствие официальных памятных знаков.
Более четко память о прошлом зафиксирована в сквере на территории разрушенной церкви ап. Матфия на Б. Пушкарской улице. Это место уникально тем, что в 1720 г. сюда была перенесена деревянная церковь Петра и Павла, находившаяся в Петропавловской крепости до постройки каменного собора3. В 1732 г. архитектором Д. Трезини под храм был подведен фундамент, который теперь раскрыт и оставлен в центре сквера как память о древнем храме. Рядом установлена памятная доска с изображением разрушенного памятника. Как и в предыдущих случаях, сквер не превращается в мемориальный комплекс, а остается естественным фрагментом исторической петербургской городской среды.
Пример музеефикации сохранившихся фундаментов разрушенных памятников культового зодчества встречается и в московской практике, хотя здесь его нельзя назвать распространенным. Здесь одновременно с реконструкцией комплекса «Третьяковский проезд» был создан историко-архитектурный ансамбль «Старые поля» на месте разрушенной церкви Троицы в Старых полях, первое упоминание о которой относится к 1493 г. Ансамбль храмов Троицы и прп. Сергия был снесен в 1934 г. вместе с крепостной стеной Китай-города. В 1999— 2000 гг. в связи с реконструкцией территории центром археологических исследований ГУОП под руководством А. Векслера проводились археологические раскопки, в результате которых были раскрыты белокаменные основания Троицкой церкви и фрагмент Китайгородской стены XVI в. Найденные фрагменты архитектурных деталей и белокаменные резные надгробия XIII-XVIII вв. экспонируются вместе с основанием храма. В экспозиции представлен общий вид памятника до разрушения.
Отличие московского примера в том, что комплекс возник на месте храма, который не может быть восстановлен без разрушения поздней застройки, и сохранение основания церкви представляет собой современный памятник-музей. В Петербурге фундамент храма символизирует естественный историзм места.
Более формальный и распространенный прием включения мемориальных скверов в градостроительную систему культовых доминант представляет собой постановка на их территории памятных знаков в честь разрушенных храмов. В Петербурге такие знаки в честь исчезнувших памятников установлены на площади Тургенева в районе Коломна, где стояла Покровская церковь, и в сквере на площади Витебского вокзала на месте собора Введения во Храм Пресвятой Богородицы Семеновского полка — самого большого собора, построенного К. Тоном в городе.
Принципиально иным способом компенсировать утрату храмов является попытка зафиксировать его место нецерковным сооружением. Идея подобной компенсации не нова. В начале 1970-х годов проводился конкурс на строительство здания областных органов управления на соборном холме в Костроме. Конкурс, однако, не дал ожидавшегося результата: наиболее убедительным в композиционном отношении оказался проект ЦНИИ теории и истории архитектуры, предложивший воссоздание собора, но такое решение в те годы не могло быть приемлемо. В практике конца века наиболее выразительные опыты застройки храмовых мест современными зданиями, претендующими на роль градостроительных доминант, дала архитектура Нижнего Новгорода. Эту не слишком распространенную в наше время тенденцию представляют два примера: строительство делового центра «Айсберг» на месте разрушенной церкви Варвары Великомученицы и жилого дома в непосредственной близости от того места, где стоял храм Покрова Богородицы.
Универсальный деловой центр «Айсберг» (ТМ арх. В. Быкова) построен в 2000 г. в историческом центре города на Октябрьской площади. Ее застройка сформирована разновременными зданиями. В центре площади до недавнего времени сохранялось незастроенное место снесенной церкви Варвары Великомученицы. В конце 1990-х гг. здесь решено было построить неординарное административное здание.
Новая постройка представляет собой сложный расчлененный объем, который с разных точек площади воспринимается по-разному. Композиция здания предполагает круговой обход. К каждой улице, вливающейся в площадь, оно обращено фасадом, наиболее отвечающим ее застройке. При этом здание откровенно модернистское, и его архитектура лишена элементов стилизаторства, или мотивов храмового зодчества, напоминающих об историческом месте разрушенного храма. Оно состоит из двух разнохарактерных объемов, в отделке которых используется контраст сплошного остекления и оштукатуренной стены. Сочетание коричневых и белых полос на плоскостях стен дополняется модернистскими деталями ярко зеленого цвета.
Несмотря на достаточно успешное архитектурное решение делового центра, размещение его на месте снесенного храма не может быть признано удачным примером реконструкции значимого исторического места, поскольку подобные общественные и жилые здания в Нижнем Новгороде возникают повсеместно, и в менее ответственных градостроительных точках, уникальность места при строительстве такого объекта утрачивается. Кроме того, узнаваемые мотивы современной нижегородской архитектуры не несут знаковой нагрузки и не способны компенсировать утрату исторической культовой доминанты. В сравнении с таким решением можно отдать предпочтение петербургской практике сохранения исторических храмовых мест незастроенными .
Совершенно иной случай представляет собой строительство жилого дома в Холодном переулке (арх. А. Худин). Этот секционный дом переменной этажности выходит на красную линию застройки переулка рядом с тем местом, где в довоенные годы был снесен храм Покрова Богородицы. В застройке Покровской улицы в память о разрушенном храме установлена мемориальная доска. В отличие от рассмотренного ранее примера автор оказался внимателен к проблеме «памяти места», он попробовал положить ее в основу своего архитектурного решения. По намеченному замыслу, «ярусная стремительно растущая композиция как бы отступает от исторического фронта застройки переулка, но ее рост останавливается завершением — круглым остекленным бельведером, ассоциирующимся с центральным барабаном культового здания. Ассоциации, восходящие к образу Покровской церкви, показывают, что в архитектуре дома переосмысливается архитектура храма» .
В реальности, однако, получилось другое: у публикаторов, представивших этот дом в журнале «Проект Россия», не возникло ассоциаций с храмом, зато возникла параллель с палладианской виллой5 6. Постройка получилась изящной, но ее «сверхзадача» не реализовалась. И это было, видимо, закономерно. Чисто формальные параллели, не поддержанные содержательными связями, вообще мало эффективны. Если же эти параллели адресуют к стилистике, близкой к классицизму, они становятся особенно трудно читаемыми из-за того, что в классицизме архитектурный язык сакральных и светских сооружений заметно сближен, о чем уже говорилось в 6 главе.
Примеры строительства нового объекта на месте снесенного храма в окружении ценной застройки исторического центра свидетельствуют о том, что сложная историко-градостроительная ситуация нередко используется авторами в целях обогащения образного решения нового объекта, но память места не рассматривается как предмет охраны. Кроме того, можно еще раз убедиться, что цитирование и стилизация форм храмовой архитектуры при строительстве гражданских зданий на месте снесенных культовых сами по себе не могут восполнить потерю памятника и компенсировать его роль в формировании городской среды. Содержательная специфика культовых сооружений способствует их выделению из массы городской застройки. Маленькие по размеру часовни оказываются бесспорными композиционными акцентами, в то время как крупные и сложные по структуре комплексы привычного светского содержания не могут взять на себя эту роль.
