Особое место в архитектуре девяностых занимал Ричард Роджерс, один из пионеров стиля хай-тек. Отражая настроения времени, он особое внимание уделял проблемам экологии. В новых технологиях он видел прежде всего возможность их более полного решения. «Компьютерная технология — одно из открытий в сфере проектирования зданий с низкими энергиями. Программы теперь могут воплощаться в модели, которые предсказывают движение воздуха, уровни освещенности и тепла, создаваемые на чертежной доске. Это увеличивает нашу способность уточнить каждый аспект проекта таким образом, чтобы максимально использовать естественное окружение. И компьютер дает зданию чувствительную электронную нервную систему, способную регистрировать внутренние и внешние условия и реагировать на индивидуальные потребности. Существуют новые материалы, которые способны изменять свои изолирующие свойства — от светонепроницаемости до прозрачности, могут реагировать на окружение в соответствии с суточными циклами и изменениями, связанными со сменой сезонов. Будущее в этом, хотя можно говорить лишь о начале его влияния на архитектуру»6, — писал Роджерс. Его остро интересовали также проблемы выражения сущности институций демократического общества.
Поставленные Роджерсом вопросы побудили его по-новому рассмотреть проблему монументальности, не прибегая к историческим аллюзиям или ироничным парадоксам, когда он стал работать над проектом здания Европейского суда и Комиссии по правам человека в Страсбурге, Франция (1989-1995).
В конечном счете, Роджерс пришел к отрицанию монументальности в традиционном истолковании, используя спокойный словарь форм стиля хай-тек девяностых годов и артикуляцию объема, отвечающую структуре функций.
Идея композиции здания проста: соединяя символическое и механическое выявление характера деятельности международного органа правосудия в открытой прозрачной структуре, Роджерс разделил комплекс на «голову» и «тело», связав их через внутренний дворик и ядро вертикальных коммуникаций. «Голова» — общественная, доступная публике и прессе часть, образованная двумя скошенными поверху цилиндрами, облицованными металлическими панелями. Один из них заключает в себе зал заседаний Суда по правам человека, другой — зал Комиссии. Оба они вырастают из прозрачной ротонды общего вестибюля. Протяженный, расчлененный террасами семиэтажный корпус, изогнутый параллельно берегу реки Иль, — «тело», которое занимают административные подразделения. Вид со стороны реки рождает некие «корабельные» ассоциации, заключающие в себе неясную отсылку к авангарду двадцатых годов. Ассоциация переходит и на интерьеры — один из критиков сравнивал барабаны залов с боевыми рубками гигантской футуристической подводной лодки. Конструкции раскрыты, использованы как элементы хай-тека, входящие в облик здания; они просты и тектоничны. Устройства кондиционирования обслуживают только наиболее наполняемые публикой общественные зоны; естественную вентиляцию обеспечивает приречный бриз — сказалась тенденция экономить энергию. Но символическое выражение, основанное на вычленении функций, показало свою беспочвенность — еще до завершения постройки международные органы отменили решение о проведении заседаний Суда и Комиссии в различных залах, лишив тем самым смысла двухчастность «головы» здания. При этом был лишь подчеркнут вопрос более Аравстос Ричера Роожерс. общего порядка — насколько соединение разнородных метафор и ассоциаций, которые несет это здание, может создать эмоциональный резонанс, традиционный для здания-монумента?
Более драматична форма здания штаб-квартиры телевизионной компании «Канал-4» в Лондоне, которое завершено по проекту Роджерса в 1994 г. Основную часть обьема занимают два корпуса офисов, связанные в Г-образную конфигурацию эффектной вогнутой и фланкированной башнями входной частью. Охваченная рядами галерей, она демонстрирует изящно разработанные мотивы футуристической инженерии в стекле и полированном металле. За овальными лестничными башнями, одетыми в полированный металл ржаво-красного оттенка, началом офисных корпусов служат два обьема, не продолжающие симметрии: пятиэтажная «этажерка» конференц-залов, стеклянные фасадные панели которых несут ассоциацию с телевизорами, и более высокая шахта коммуникаций, по внешней поверхности которой открыто скользят цилиндрические капсулы панорамных лифтов.
Подчеркнутая футуристическая тональность образа этой прелюдии электронного века как будто не оправдана в сопоставлении с ее вполне обычным техническим наполнением. Но именно здесь компания разрабатывает основы интерактивного телевидения и цифровые технологии будущего, для чего оказались достаточны традиционные пространства. Стилистические усложнения и драматизацию Роджерс использовал, чтобы символически выразить устремленность деятельности, ее интеллектуальную ориентацию.
Неожиданные вариации, связанные с влиянием идей «зеленых», возникали в спроектированном Роджерсом здании Дворца правосудия в Бордо. Франция (1992-2000). Оно расположено в соседстве с неоклассическим ядром города и примыкает к его средневековой крепостной стене. Прозрачность системы правосудия символизирует лицевой корпус, фасады которого состоят из стеклянных панелей в легком металлическом каркасе и тонких поясов, отсекающих этажи. Но за ним. под общей кровлей, образованной рядом сводиков на тонких стойках, расположены на поднятой бетонной плите высокие глухие объемы-коконы, в которые заключены залы судебных заседаний. Их каркасная деревянная конструкция внутри облицована панелями из многослойной фанеры, снаружи обшита кедровыми досками. К ним с галереи лицевого корпуса перекинуты легкие мостики. Роджерс здесь, неожиданно для него, включил в ортогональную систему формы органического характера, подчеркнув контрастом геометрий столкновения прозрачности и замкнутости, воспринимающиеся как естественные и необходимые в контексте среды, куда включено здание.
Роджерс со своей бригадой выиграл конкурс на проектирование громадного временного сооружения в Гринвиче, Лондон, предназначенного для выставок и фестивалей, которыми отмечалось наступление нового тысячелетия. Вместе с конструкторским бюро “Ове Арупа» он создал проект «Купола тысячелетия», имеющего диаметр 365 м при максимальной высоте 50 м (1996-1999). Конструктивно, собственно, это сооружение — не купол, но и не тент. Несущую основу конструкции составляют сгруппированные по кольцу 12 решетчатых наклонных стальных мачт высотой в 106 м, установленных на пирамидальных стальных опорах. Тросы, закрепленные на их вершинах, несут стальную сетку, закрепленную у основания. На нее уложена тефлоновая ткань на основе стекловолокна. Обслуживающие устройства вынесены в цилиндрические конструкции по периметру купола. Элементы сооружения были стандартизированы, изготавливались на заводах и собирались на месте методами, отработанными индустриальной цивилизацией. Высокие технологии не были задействованы, сооружение открыто ко встрече Нового, 2000, года и это стало главным основанием его известности. Использованные конструктивные идеи и созданные при его возведении ценности формы вряд ли соответствуют исключительности даты, которой они посвящены.
Как и любое другое направление девяностых годов, архитектура высоких технологий не имела объединяющих организационных формирований — в отличие от авангарда начала века, внутри которого активно возникали группы единомышленников; не было в это время и периодических изданий, устойчиво поддерживавших какое-либо направление. Уже это определяло их некую неопределенность, зыбкость очертаний. Индивидуальное преобладало над общим, союзы становились временными и условными. При этом развитие международной кооперации и рынка строительных услуг не привязывало архитекторов к работе внутри национальных границ. Система международных конкурсов способствовала интернационализации архитектуры конца XX века и творчества ее мастеров. Фостер и Роджерс больше, чем в Великобритании, строили за ее пределами; итальянец Ренцо Пиано крупнейшие произведения создал вне Европы; уругвайца Виньоли прославила постройка в Японии. За пределами своей страны много работал и глубоко укорененный во французской культуре и менталитете Жан Нувель. Европейцы и американцы охотно строили в Азии, но и архитекторы из Японии и Малайзии выполняли европейские и американские заказы. Архитектура высоких технологий по самой своей природе располагала к международному сотрудничеству, которое захватывало и другие направления архитектуры девяностых.
