В 1840-х годах, в период развития ностальгических стилей в строительстве жилых домов, миф о бревенчатых домах оформился окончательно. Когда Уильям Генри Гаррисон выставил свою кандидатуру на пост президента, его оппоненты начали осмеивать его скромный быт, издеваясь над тем, что он живет в бревенчатой хижине.
Осторожный Гаррисон терпеливо выдержал эти насмешки, поскольку понимал, что подобный факт говорит о том, что он — человек из народа. Сторонники кандидата устроили марш с плакатами, на которых были изображены символы жизни первопроходцев — бревенчатые хижины, плуги и каноэ.
Во время парадов они использовали платформы, построенные в форме бревенчатых хижин. Даниэль Вебстер, специалист по конституционному праву и политик со стажем, выразил свое одобрение в адрес Гаррисона такими словами: «Пусть я сам и не был рожден в бревенчатой хижине, но там родились мои старшие братья и сестры — в хижине… которую перед самым началом Войны за независимость мой отец поставил на дальних границах Нью-Гемпшира… В этой смиренной хижине среди снежных заносов Новой Англии отец не жалел трудов, самоотверженно добывая средства для того, чтобы дать детям лучшее образование и поднять их на более высокий уровень, чем его собственный».
В этом высказывании есть все: граница, новоанглийская самодостаточность, Война за независимость, социальная мобильность и, разумеется, бревенчатая хижина.
Гаррисон, по сути, не большее дитя нужды, чем Вебстер: что бы ни утверждали оппоненты, но родился он в особняке в Виргинии, а душевную привязанность питал к бревенчатому дому, купленному в Огайо, который и в самом деле в свое время начинался с однокомнатной хижины, хотя Гаррисон расширил его до шестнадцати комнат.
В том же году символ получил свое литературное оформление и оказался навечно закреплен как существовавший всегда, местный и патриотический. Герой романа Купера «Рассказы Кожаного Чулка» (больше известен под названием «Последний из могикан») Натти Бампо хотя и был воспитан индейцами племени делаваров, но жил «в грубой хижине, сложенной из бревен». С этих пор бревенчатая хижина навсегда утверждается как символ американского духа, неотъемлемая часть истории этой страны, самобытная и понятная всем.
Двадцать лет спустя, одновременно с избранием на пост президента Авраама Линкольна, которому действительно приходилось жить в подобной хижине, символ стал совершенно неуязвим для реальности. После убийства Линкольна в 1865 году образ бревенчатой хижины воспринимается как знак утерянного рая тех лет, что предшествовали Гражданской войне в Америке.
Пока урбанизация и индустриализация прокладывали себе путь по Восточному побережью, эта тенденция усиливалась. Те дикие места, о которых писал Купер, может быть, уже исчезли, но романтика, связанная с образом бревенчатой хижины, не только выжила, но и расцвела.
К примеру, бревенчатый дом, в котором родился Линкольн, сейчас установлен в мемориальном зале Национального исторического музея. Стоит ли говорить о том, что это не тот самый дом? Настоящая хижина была разрушена задолго до того, как Линкольн прославился. В те времена крепкие бревна разобранных старых хижин отправляли на постройку соседних домов. Хижина Линкольна также была разобрана. Новый дом мог быть выстроен с использованием или без использования старых бревен на месте старой постройки.
Мемориальный экспонат оказался третьей постройкой, которая в 1890-х годах кочевала по ярмаркам и выставкам в качестве «того самого дома», в котором родился Линкольн (и все же некоторые бревна этой, уже сомнительной, постройки были утеряны), прежде чем его установили в Мемориальном зале, посвященном месту рождения Линкольна. Со времен тех ярмарок и выставок символический образ бревенчатой хижины пропитал образ нового пригородного дома XX века.
