Лишенная несущих функций (во всяком случае, зримо) и поэтому тонкая, порой даже прозрачная (или слоистая, более надежная, например с металлической облицовкой, но с той же подчеркнутой относительной легкостью), такая стена не заключает в себе тех проявлений пластичности, которые были естественным выражением ее конструктивной мощи, прочности, толщины, тяжести в прошлом.
Фактурность, наличие тех или иных пластических деталей, шероховатость и как частный случай матовость самой наружной поверхности логически соответствовали природе подобной стены, так же как природа современных ограждений подсказывает и совершенно иную интерпретацию ее фактуры, а точнее, поверхностного слоя.
При рассмотрении интересующих нас сегодня тенденций фактурной характеристики формы при анализе пластических возможностей современной архитектуры должен быть учтен еще один важный момент. Речь идет о зависимости (или точнее, о взаимосвязи), которая конкретно исторически существует между фактурой архитектурной формы и характером ее объемного решения. Здесь нет обязательных и тем более всеобщих законов развития, которые бы действовали с точки зрения художественной выразительности. И вместе с тем можно говорить о целом ряде интересных закономерностей в развитии языка архитектурной формы — закономерностей, порой полярно контрастных. Так, например, повышенный интерес к четкой геометрии объема сооружения часто ведет к приглушенной пластичности фактуры, к преобладанию гладких, часто шлифованных, блестящих поверхностей. И напротив, в истории архитектуры известно немало случаев, когда активность фактуры, подчас скульптурность ее, выступая на первый план, становилась ведущим композиционным средством в ущерб другим, в том числе выявлению объема.
В городской практике последнего десятилетия гладкие блестящие поверхности ограждений (с широким включением стекла в виде витражей или других непрозрачных участков стен) стали едва ли необязательным компонентом большинства общественных сооружений.
Тяготение современной архитектуры
Тяготение современной архитектуры к такого рода поверхностям во многом раскрывает специфику конструктивно легких структур, присущих сооружениям самого разного назначения. И вместе с тем оно несет с собой определенные композиционные трудности.
Сегодня принято считать, что именно функциональная неоправданность остекления привела к резкому осуждению самого приема. В таком утверждении содержится большая доля истины. На наш взгляд, есть и другие причины.
Рассматривая здания, в которых широко применено остекление, можно обнаружить одну немаловажную особенность. При довольно большом композиционном разнообразии самих зданий — высотных и активно протяженных, с равномерным остеклением поверхности и специально выявленными проемами, разнообразии, основанном на фактурных различиях стекла и стеновых ограждений и на предельном сближении поверхностных характеристик формы (в случае применения стеклопанелей), — обращает на себя внимание довольно пассивное использование композиционных возможностей остекленных поверхностей в решении общей пластической задачи. Создается впечатление, что за стеклом не признается возможность целиком вылепить объем, самостоятельный или включенный в общую пространственную структуру сооружения; не раскрываются особые, только ему присущие физические свойства, достаточно многообразные, как можно судить не только на основании анализа здания СЭВ, но и целого ряда других, более ранних по времени сооружений в городе. Подобная робость использования пластических возможностей стекла, которая привела к появлению анемичных, похожих друг на друга сооружений, порождает в наши дни очень важную тенденцию, связанную с представлениями о том, что едва ли ни единственным средством создания яркой, эмоционально насыщенной архитектуры (во всяком случае по отношению к уникальным общественным зданиям) является скульптурная выразительность формы, в том числе скульптурная выразительность стены. Это соответственно влечет за собой отказ от преобладания остекленных поверхностей, обращение к пластике стены, выявлению ее тектонической природы.
