П.С. Валуев был уже очень немолодым, многоопытным и искушенным в придворной жизни сановником. В. Шереметьевский сообщал, что Валуев “прославился как истребитель старины по всему пространству подведомственного ему Кремля, незадолго до этого уже значительно опустошенного в археологическом отношении благодаря нелепой затее известнаго архитектора Баженова создать на месте Кремля фантастический дворец для Екатерины II”. Тот же автор приводил и характеристику, данную П.С. Валуеву И.Е. Забелиным: “…Этот сановник любил, чтобы все у него стояло по ранжиру, не выдавалось за утвержденную красную линию и было выкрашено в одинакой цвет установленнаго казеннаго образца, и, если бы была его полная воля, и не мешало некоторое общее уважение к стародавней святыне Кремля, скоро превратил бы его в площадь чистую, опрятную и ровную, как ладонь”. Не лучшего мнения о Валуеве как человеке были Ф.Ф. Вигель и Ф.В. Ростопчин.
Однако изучение архивных материалов и иных свидетельств современников позволяет преодолеть односторонность взгляда на личность и деятельность П.С. Валуева. Конечно, он был ловким и удачливым царедворцем, никогда не забывавшим о своей личной выгоде. Однако нельзя не отметить в нем не свойственное большинству других чиновников да и вообще людей той эпохи уважение к самому понятию “памятник древности”, а с другой стороны, хозяйственную сметку и организаторские способности. Архивные источники отражают его непосредственное и живое участие в реставрации стен и башен Кремля, Китай-города, Ново-Иерусалимского монастыря, создании архитекторской школы ЭКС и Коммерческой академии, организации публичных гуляний в Слободском саду, на Пресненских прудах, в Царицыне и др. По его инициативе для Оружейной палаты было построено новое здание и издано ее “Историческое описание…” Благодаря П.С. Валуеву Оружейная палата фактически стала публичным музеем. Заметим также, что решение вопросов, связанных с любой старинной постройкой, будь то Потешный дворец в Кремле или Ново-Иерусалимский монастырь, П.С. Валуев начинал с запрашивания и изучения исторической справки о ней.
Особенно ярко позитивная сторона деятельности Валуева проявилась в Царицыне, которое он за десять с небольшим лет привел в цветущее состояние. Эта его заслуга отмечалась всеми современниками. Уже в 1804 г. князь П.И. Шаликов сообщал с некоторой свойственной ему напыщенностью: “…Благотворная рука Александра сняла печальный покров времени и вручила Царицыно человеку, которого оно, можно сказать, требовало и которого вкус и знания придают с каждым днем новой блеск сему приятному месту”. Ему вторил А.С. Ширяев: “Если есть какие украшения, то ими одолжено Царицыно Петру Степановичу Валуеву… Жаль, что он не успел окончить: Царицыно превзошло бы, кажется, все московские окрестности” 5. Подобная оценка роли Валуева в возрождении Царицына была дана также А. Ф. Воейковым и П.П. Свиньиным.
Уже в первых ежегодно представляющихся всеподданейших докладах П.С. Валуев постарался обратить внимание императора на заброшенную “подмосковную”. Он называл Царицыно удивляющим “своим местоположением именитейших путешествующих” местом, которое “по множеству приятностей, собранных природою, достойно быть одним из лучших парков в Европе”. Напоминал Валуев императору и о богатейшем прошлом этой вотчины, в частности “о славной по истории Цареборисовской плотине”, расположенной поблизости.
Царицынское хозяйство досталось П.С. Валуеву в печальном состоянии: “…Обширные там ранжереи были в великой неисправности по строительной части,… чрез Аглинской сад, только природою украшенный, поелику разчищены заборы зделанные около онаго, прежде бывшим там аглинским садовником, прогоняли разной скот, и проезжали в телегах и верхами,… вместо газонов, доставляющих садам наилучшую красоту были сенокосы;…стены и крыши дворца и прочих строений сооруженных с большим иждивением покрыты были кустарниками и травою… Царицыну принадлежащий леса и рощи опустошены на многия тысячи…” Из-за повреждения плотины в течение нескольких лет оставался спущенным Английский пруд, превратившийся в обширный сенокос. Починка плотины и восстановление зеркала пруда явились ключом к возрождению Царицына как прелестного подмосковного уголка, места отдыха и публичных гуляний горожан.
За этими мерами последовали приведение в порядок Английского сада, в чем было занято ежемесячно от 60 до 100 человек; устройство купальни и починка “гребных судов” с “исправлением” новой амуниции находившимся при них матросам; планировка пространства (“выровнение земли”) вокруг Большого дворца; починка прилегающих к Царицыну Шипиловской и Цареборисовской плотин. Был восстановлен заброшенный Царицынский проспект, на три версты сокращавший путь из Москвы. Английский сад, а затем и запрудная часть — Покровская сторона — были окружены валом и рвом, появились многочисленные ворота в парк и караульные избы. Ограда с каменными устоями, железными решетками и воротами была устроена при входе в Английский сад по обе стороны казаковского Большого дворца. На пруду появились новые плотины, пристани и острова. Для преобразований в Английском саду и оранжереях был нанят прусский подданный Карл Сигизмунд Унгебауер, работавший до этого в имении Н.А. Дурасова “Люблино” и впоследствии так и оставшийся в Москве (после 1812 г. он некоторое время работал в имении Н.Б. Юсупова “Архангельское”).
Ключом к возрождению Царицына как приносящего значительный доход имения явилось обновление оранжерейного хозяйства (перестройка старых и постройка новых оранжерей и теплиц, обогащение их новыми растениями, перемена воды для полива и т. д.) и устройство Унгебауером плодового Воздушного сада. И это дало свои результаты: если в 1802 г. доход от продажи плодов и растений из Царицынских (включая Коньковские) оранжерей был равен 900 руб. 75 коп., то к 1811 г. от продаж было получено 5 176 руб.
Однако для нас главным в деятельности П.С. Валуева и его помощников можно считать архитектурное освоение Английского сада: ведь к началу XIX в. он был украшен всего лишь одной постройкой — Воейковским мостом (по фамилии управляющего имением в 1790-е гг.). Именно в период 1803 — 1813 гг. появились в Царицыне все существующие сейчас и абсолютное большинство существовавших когда-либо построек.
Справедливости ради заметим, что в своем внимании и благосклонности к Царицыну П.С. Валуев был не вполне бескорыстен. Начиная с 1803 г. он сам и его семейство проводили здесь летние месяцы, и даже появившийся на свет уже после смерти Петра Степановича его знаменитый впоследствии внук Петр Александрович Валуев (председатель Кабинета министров в царствование Александра II и литератор) родился именно в Царицыне. Первые годы Валуевы размещались в отремонтированном летнем дворце Екатерины II (разобран в 1813 г.). В 1805 1806 гг. был построен усадебный комплекс, получивший впоследствии наименование “Валуевский дом со службами”. В истории строительства этого здания чиновничья мудрость Валуева и его умение соблюсти свою выгоду проявились в полной мере.
Дом начал возводиться как “флигель для садовника”, причем предписывалось построить его “со всякой хозяйственной бережливостью” и с использованием материалов ветхих строений при Коломенском дворце (Оперный дом, Кавалерский корпус и др.). А поскольку вместо скромного флигеля был выстроен двухэтажный дом с двумя десятками комнат и с принадлежащими к нему надворными постройками, то в докладе императору о новом здании было написано следующее: “На высоком месте близ Царицынского пруда находящемся выстроен из стараго весьма прочнаго леса новый на фундаменте белого камня дом, которой достаточен будет на времянное пребывание вашего императорского величества с небольшой свитой”. Таким образом, наименование “флигель для садовника” послужило формальным основанием для появления новой постройки. Преобразование флигеля во “временный дворец” объяснило задним числом и размеры здания, и значительность сумм на его строительство, а главное, дало возможность меблировать этот дом вещами из Кремлевского, Лефортовского, Слободского дворцов.
Все основные работы в Царицыне были произведены в 1803 — 1809 гг. В 1809 г. был фактически отстранен от работ садовник Унгебауер, выполнявший с 1806 г. и функции смотрителя. В документах 1810 — первой половины 1812 гг. Царицыно практически не упоминается, и причиной этого было невнимание к усадьбе со стороны ее реального хозяина — П.С. Валуева.
Осенью 1812 г. в Царицыне побывали французские солдаты, однако особого ущерба постройкам, парку и хозяйству их присутствие не нанесло. А весной 1813 г. обстановка заметно оживилась, и вновь заинтересованное участие в судьбе усадьбы выражал Валуев: по его распоряжению был приведен в порядок парк, благоустраивались пруды, укреплялись острова на них, строилась новая каменная галерея на Покровской стороне. Однако 4 июня 1814 г. Петр Степанович скончался, и эта галерея, а также пристани на Английском пруду так и не были достроены. У нового главы ЭКС — Н.Б. Юсупова — была своя забота — его подмосковное Архангельское. Так закончился небольшой, но яркий период в истории Царицыно, который с полным основанием может быть назван “валуевским”. Усадьба вновь (и это бывало уже много раз) погрузилась в жизнь, которая шла как бы по инерции. Так было до конца 1860-х гг., когда начался “дачный” отрезок истории имения.
Для большинства построек Царицынского парка не выявлены проектные чертежи или какие-либо иные сведения о конкретном авторе проекта. Однако можно с уверенностью утверждать, что проекты всех перестроек и починок выполнялись в эти годы архитекторами, архитекторскими помощниками и учениками чертежной ЭКС под руководством ее директора И.В. Еготова. Все строительные работы здесь велись также под их наблюдением и ими же свидетельствовались по окончании. В частности с 1803 по 1808 гг. архитектор ЭКС И.Т. Томанский находился “при всех Кремлевских стенах и башнях и села Царицына строениях в должности архитектора под смотрением старшего архитектора Еготова”. С 1808 г. “чертежами и сметами, смотрением и распоряжением работ по царицынским строениям и по селу Коломенскому” ведал правящий должность архитектора Николай Козмин. В разные годы за строениями наблюдали архитекторские помощники Ершов, Петров, Дылдин, Дьячков. Непосредственное участие в сооружении хозяйственных и садовых построек с осени 1806-го по осень 1809 г. принимал также садовый мастер Унгебауер. В частности, под его смотрением были построены деревянная Хижина, гроты, оранжерейные плотины, некоторые мостики. Заметим, что по инициативе Унгебауера Валуев предпринял неудавшуюся попытку создать в Царицыне ботанический сад из российских “произрастений”.
Благодаря документам ЭКС, мы можем точно датировать многие постройки парка. Первой из них стал павильон Нерастанкино, названный в документах “галлереей в Английском саду”. Он был построен в августе — ноябре 1803 г. За работами наблюдал и свидетельствовал их архитектор И.Т. Томанский. Летом того же года были построены также “галлереи” во Всехсвятском (под смотрением И.В. Еготова), в Головинском саду (под смотрением А. Бакарева), в Слободском саду (расписывал “италианец Ермолай Скотти”). В 1804 г. в Царицыне появились Руина, Арка на острове и мост “через канал” на береговой дорожке при входе в Английский сад. В 1803 г. сад был украшен беседкой Храм Цереры и тремя мостами через овраг рядом с ним, а также каменными заборами с железными решетками и воротами “в готическом вкусе” по обе стороны Большого дворца 16. За всеми работами 1803 г. наблюдал и свидетельствовал их сам Еготов. В последующие годы появились новые Ореховская (1804 — 1806) и Лазаревская (1806 — 1807) плотины на Английском пруду, Хижина (1807), гроты (1807, 1809) и Кухня (1809) в Английском саду, каменная “галерея на мысу” на Покровской стороне (1813, не достроена).
К сожалению, не удалось установить точную дату постройки самого известного павильона парка — Миловиды. Первое обнаруженное упоминание о нем в документах относится к 1811 г.17 Требуют дальнейших архивных изысканий также вопросы о постройке мостиков и некоторых деревянных домиков в Английском саду и особенно на Покровской стороне (Турецкая палатка, Палата дружины и др.).
Имеет смысл обратиться и к судьбе баженовских построек в Царицыне. В “валуевский период” баженовскому ансамблю был нанесен существенный урон: летом 1803 г. разобрали для получения материала на починку плотины Управительский дом, находившийся рядом с Кухонным корпусом (Хлебным домом) за Галереей с воротами 18. Летом 1804 г. были разобраны еще два баженовских “домика” (“крестообразный” и “шестиугольный”) у Фигурного моста. Но не стоит обвинять в этих утратах одного П.С. Валуева. Все здания перед разборкой были осмотрены архитектором Еготовым. По осмотре Управительского дома И.В. Еготов сообщал, что он “находится в крайней ветхости и по множеству трещин в капитальных стенах открывшихся подвержен к падению”. В качестве дополнительного аргумента в пользу разборки “домиков” архитектор доносил, что “оные по известности ему назначены были и… покойной государыней императрицей Екатериной II к сломке”.
Лучшая судьба ждала Третий кавалерский корпус и Малый дворец. Первый из них, очевидно, имелся в виду в отчете П.С. Валуева за 1803 г., когда шла речь об “отделке одного из готических корпусов” для “пристанища” посетителей Царицына. А Малый дворец отделывался в 1803 — 1804 гг. и в июле 1804 г. был отдан внаем на два года Карлу Лекеню под устройство кофейного дома. Баженовский Средний дворец, впервые названный Оперный дом в 1804 г. П.И. Шаликовым (очевидно, со слов Валуева или управляющего имением Я.Л. Грузинского), также предполагалось отделать для отдачи внаем. Однако эта идея не была воплощена в жизнь. Что касается Большого дворца и Кухонного корпуса, то забота о них ограничивалась периодическим латанием железных крыш и забиванием окон. В 1813 г. из “дворцовой кухни” выламывался кирпич для строительства галереи на Покровской стороне.
Большой интерес представляют упоминания в документах об “отделке готических мостов”. Во всеподданнейшем докладе за 1803 г. П.С. Валуев сообщал: “Отделан большой готический мост, находящейся несколько лет недоделанным”. В октябре 1808 г. были подряжены каменщики “к зделанию… у готическаго мосту, что чрез овраг, по обе стороны его неокончанного перапета”. Во втором случае явно подразумевался мост, называемый ныне Большим мостом через овраг, парапет которого В.И. Баженов не успел сделать в 1784 г. Поэтому можно предположить, что в 1803 г. отделывался баженовский Фигурный мост, а именно — его разрушившийся за тридцать лет парапет.
Итак, на наш взгляд, очевидна “непричастность” В.И. Баженова к созданию существовавших в XIX в. и воссозданных ныне парапетов Фигурного моста и Большого моста через овраг. Однако эта гипотеза нуждается в подтверждении дальнейшими архивными и искусствоведческими исследованиями.
