Творческий прорыв к новому искусству, совершенный между серединой XII и середиой XIII веков в знаменитых архитектурных сооружениях Иль-де-Франса, заключался главным образом в создании новых композиционных структур для всех основных компонентов культовых (церковных) зданий.
Новые композиции, возникшие в этот период, открыли возможности формирования нового, готического образа христианского храма, причем большинство этих возможностей к концу XIII столетия уже было реализовано в знаменитых соборах Санлиса и Нуайона, Лана и Парижа, Суассона и Шартра, Реймса и Амьена. Даже поверхностное сравнение соборов «зрелой готики» дает представление о качественном скачке, который произошел не только в архитектуре, но и в мировосприятии окружающего пространства.
Внешняя опорная система здания, «каменный лес» контрфорсов и аркбутанов, окружающих корпус собора, «каменное кружево», заполняющее оконные проемы, триумфально — эмоциональный тон скульптурных ансамблей западных порталов Шартра и Реймса и трепетно пробуждающаяся душевная жизнь статуй-колонн (воплощение образных свойств готического искусства), все это свидетельствовало о триумфе нового готического искусства.
Однако не стоит забывать и тот факт, что именно в указанный период времени, в окружающим королевский домен областях Франции и на территории соседних стран подошла к концу фаза, так называемой высокой романики, наиболее плодотворный период в развитии романского стиля.
В этот период было создано множество местных его вариантов, были разработаны в конструктивном и структурном отношении типы зданий, различные типы организации скульптурного декора, возникли многочисленные крупные по масштабам и выдающиеся по художественным достоинствам сооружения: третья церковь монастыря Клюни, собор в Агулеме, церковь Сен-Пьер в Муассаке, собор Сен-Сернен в Тулузе.
И хотя в тех областях, где романика достигла наивысшего расцвета ранее, а именно Лангедок и Прованс, Бургундия и Нормандия, этот стиль, выполнив свою задачу стал затихать, однако «осень романики» отличалась усложнением архитектурных объемов наружного облика зданий, множественностью и подвижностью архитектурных линий и форм, обилием декоративных деталей, светотеневых эффектов, пришедших на смену суровому лаконизму высокой романики.
Более того, как отмечает в своем исследовании «Сложение готики во Франции» Е.П. Ювалова, в позднероманской архитектуре была предвосхищена бесчисленность, неисчерпаемость архитектурных элементов, ставшая впоследствии в готическом соборе основополагающим структурным принципом, который определял как внешний, так и внутренний вид храма и воплощался в многоступенчатой системе последовательного деления больших форм на все более мелкие.
Франция XIII столетия и, прежде всего Париж вместе с территорией Иль-де-Франс, равно как и прилегающие к ней области Бургундии, Пикардии, Нормандии и Шампани, становятся школой готического мастерства для приезжающих учиться мастеров из далеких земель, воспринимавших Францию, как очаг нового искусства.
Тщательное изучение готического искусства за пределами Франции наглядно демонстрирует, как было велико и как далеко распространялось влияние готического стиля королевства Французского. Исследование путешествий французских мастеров разворачивает перед нами интереснейшую картину, позволяющую понять быстроту и активность распространения готики по Европе с XIII по XIV вв.
Так мы видим, что уже в конце XII века Гийом из Санса приступает к возведению Кентерберийского собора в Англии. В 20е годы XIII столетия Виллар де Оннекур путешествует по территории Венгрии, а других северо-французских зодчих приглашают на юг (так Жан де Шан работает в Клермон-Ферране и затем в Нарбонне). 40 Нам хорошо известны имена архитекторов — участников Крестовых походов, которые возводили в Палестине и на Востоке замки и крепости с готическими капеллами (обогащаясь при этом, в свою очередь, знаниями о византийской и мусульманской архитектуре).
Можно вспомнить, что в конце XIII века Этьен де Боннейль отправляется в Швецию, а парижский мастер Тома следует в Италию, на строительство церкви Сант-Андреа в Верчелли и далее в Болонью и Венецию. 43 И они не одиноки, поскольку и в Тоскане, и в Апулии, и на Сицилии (при дворе императора-еретика Фридриха II) так же трудятся зодчие из Франции. 44 И наконец, в середине XIV века француз Матье из Арраса приступает к строительству собора Св. Вита в Праге.
Если вспомнить парадоксальное высказывание А. Фосийона о том, что «готика это романика Иль-де-Франса», имея в виду, отсутствие в Иль — де-Франсе своей романской «школы» (мы знаем — эта область сразу выступила на историческую арену с готической программой), то южная Франция, напротив, имела глубокую романскую традицию. Возможно именно поэтому, для смены культурно -художественной парадигмы «Окситанской цивилизации» на «северо-французскую» и потребовались кровопролитные Альбигойские войны и последующее введение инквизиционных трибуналов.
В конечном итоге, роль «насилия, как повивальной бабки истории» отрицать весьма сложно, хотя не стоит и преувеличивать, поскольку насилие является лишь орудием разрушения, своего рода «антитезисом» в Гегелевской триаде. «Синтезом» же в сложении своеобразной южнофранцузской готики стало гармоничное соединение романской традиции окситанской культуры и нового, северофранцузского философско-теологического пространственного мышления (схоластики и готики). Для того чтобы проанализировать это историческое явление, рассмотрим ряд наиболее типических культовых готических сооружений той части юга Франции, которая и поныне носит название — провинция Лангедок-Руссильон.
- к первой подгруппе стоит отнести соборы, при возведении которых зодчие стремились опираться на опыт, накопленный готическими архитекторами Иль-де-Франса, возводя сооружения «согласно образцам королевства Французского», как об этом писали Нарбоннские каноники. Возведение этих «подражательных» соборов в ряде городов, таких как — Каркассон, Безье или Нарбонн, было обусловлено, на наш взгляд, прежде всего тем, что перед католическим духовенством и населением этих городов не стояла проблема «проповеднической борьбы» с катарами. Местное население (исповедующее катаризм или симпатизирующее катарам) было либо полностью истреблено в ходе Альбигойских войн — как, например, в Безье; либо переселено по приказу королевской власти в другое место — как, например в Каркассоне; либо не имело активного доминирующего большинства — как, например, в Нарбонне. Именно вследствие вышеуказанных причин, кафедральные соборы этих городов, хотя и несут некоторые черты «окситанской» архитектуры, тем не менее, в своей иконографии имеют ярко выраженный «подражательный» характер соборам «парижской, лучистой» готики.
- ко второй, нам кажется, стоит отнести соборы, в иконографии которых готическое искусство Лангедока находится в стадии становления, так сказать, сложения своей региональной самобытности. В своем поиске, зодчие Лангедока первоначально опираются те концептуальные разработки, которые уже были найдены другими архитектурными школами (прежде всего, безусловно, на концепции Парижской «лучистой» готики), что длительное время вызывает многочисленные и во многом справедливые упреки готике Лангедока в «подражательности».
Однако, взяв «на вооружение» «северофранцузские» идейно -художественные программы, конструктивные методы и технологические приемы, мастера Юга, тем не менее, пытаются творчески перерабатывать их, опираясь на богатое наследие романики и поздней античности, а так же заимствуя богатый опыт мастеров Ломбардской школы.
К таковым стоит отнести, прежде всего, кафедральный собор Сен-Этьен (Saint-Etienne) в «царственной» Тулузе (столице графства Тулузского), который явился своеобразным «полигоном» для внедрения новых готических принципов организации пространства, творческого осмысления нового стиля и поиска собственных «оскитанских» методов его воплощения. К сожалению, по мере угасания «окситанской» культуры к началу XVI столетия неизбежно угасли и самобытные архитектурные проявления этой культуры, возможно именно поэтому собор Сен-Этьен в Тулузе так никогда и не был окончательно достроен.
