Рациональная архитектура, опираясь на эти лингвинистические достижения, имеет целью вновь открыть ценности архитектуры. Она использует различные типологические выражения традиции и теории и расценивает архитектуру как независимую пауку, в которой присущие ей цели и исторические законы формально признаны.
Альдо Росси использовал эти идеи и мысли в своей архитектуре, в которой формальный язык сокращен до нескольких базовых элементов.
Этот подход также основан на продолжающемся непрерывном диалоге между зданием и городом, между спроектированным объектом и городским содержанием которое будет его определять.
Росси является фигурой, наиболее привлекательной па современном горизонте европейского неорационалистического искусства,- пишет Паоло Портогези. Несмотря на то, что Росси удалось реализовать лишь немногие из своих замыслов и ни одно из этих воплощений не обладает ценностью шедевра с общепринятых позиций, его проекты свидетельствуют о поисках и творческих сомнениях художника, нашедшего прочные, фундаментальные основы для своего поколения архитекторов.
В конце 50-х годов Росси (род. в 1931 г.), сразу после университета, присоединяется к творческим позициям группы учеников Роджерса (т. е. рационалистов), которые участвовали в осознании опыта уже утвердившегося стиля неолиберти. Росси был первым, кто сумел осознать границы и трудности развития этого стиля. Творческая позиция сильно отличает его от пропагандистов возврата функциональной ортодоксальности, а также видения непрерывности исторического процесса развития архитектуры. В каталоге к архитектурной выставке в Аквиле в 1963 году Франческо Тентори выделяет некоторые основные пункты творчества Росси, которые отличают его от подлинных неорационалистов и отводят ему вполне самостоятельное место.
В моих проектах, или в том, что я пишу, — утверждает Альдо Росси, — я пытаюсь найти для себя определенный, незыблемый мир, в котором немного объектов, мир, который уже утвердился. Если бы я должен был просто сказать, что меня интересует в архитектуре, я бы сказал, что в основном — проблема познания. Почему в архитектуре? Возможно потому, что архитектура моя профессия… Формы, которые мы используем в архитектуре, наиболее долговечны, и именно это постоянство форм есть, возможно, единственная реальность, чем мы обладаем для понимания нашей деятельности и то, что мы можем выразить.
Проблема формы становится первостепенной для архитектурного замысла Росси и рассматривается с новых позиций. Намечается тенденция — всякий проект воспринимать как структуру, в которой установлена связь между составляющими его элементами архитектурного языка, где каждому элементу придается новый смысл. Говоря о проблеме познания, Росси рассматривает архитектурное произведение, прежде всего, как реализацию устремлений, обращенных к знанию.
Суть заключается в том, что его понимание устойчивого, незыблемого мира, в котором есть лишь немногие объекты, — это формулировка некой программы, которая в дальнейшем смогла бы приблизиться к миру элементарных форм, вытекающих из геометрии Росси. В этой программе выражена попытка идентификации того, что могло бы стать призывом к познанию реальности, взывать к тем архетипам, из которых и состоит наша коллективная намять.
У Росси архетипом колонны является цилиндр, купол-полусфера, стены составлены из неких элементов или колец, которые могут включать также параллелепипеды или многогранные призмы, окно-квадрат. Квадрат тут приводится в качестве бесспорного примера идеально упорядоченной фигуры, для языка геометрии и для тех школ искусства, которые строят свой язык, сознательно ориентируясь на геометрию. Итак, Росси оперирует архитектурными элементами, уже наделенными значением. Отсюда неизбежный метаморфизм его произведений.
Созидательный процесс в творчестве Росси основан на архаических прототипах, которые противопоставляются современным формам и атональности. К абсолютной простоте элементов можно было бы еще добавить идею Росси, восходящую к формам последовательных упрощений. В этом просматривается взаимопроникновение форм и некоторое отдаление от классических канонов.
Его пуризм отражает абсолютный культ формы, а вовсе не увлечение функциональными формами. Но, конечно, здесь различие, это только лишь содержание. Росси делает упор почти на метафизическую четкость и ясность. Он дает высокую оценку тому рационализму, которому следовали Ле Карбюзье и итальянские рационалисты 30-х годов. Его интеллектуальные эксперименты выражены архитектурным языком, очень личным, очень ему присущим, который он умело совершенствует, — пишет о нем журнал Larchitecture d aujourd hui.
В 1961 году, после того как лидер рационалистической школы Роджерс перестает руководить журналом Casabeila и тем самым архитектурный мир лишается своего главного рационалистического полемического органа по вопросам культуры, Росси удаляется в свою лабораторию и пытается создать четкие категории своих архитектурных поисков и построить логический аппарат для описания города.
На XIII Триеннале в Милане (1964 г.) он заостряет внимание на вопросах формальных и функциональных связей между объектами, т. е. на главной проблеме формальной техники, которая позволяет подойти к городу и территории с новыми критериями. Росси призывает к археологическим воспоминаниям. Понятие города у Росси определяется как продукт мануфактуры, который стремится вернуть архитектуре ее монументальную выразительность. Росси стремится связать разные функциональные уровни, предлагает установить в пределах одной территории различные ступени выразительной значимости.
