Поэтому ассоциации носят, как правило, достаточно неконкретный, обобщенный характер. С древностью ассоциируется монументальная прочность сооружений, любовное их украшение затейливым декором, или же, наоборот, суровая простота отделки; мощь оборонительных и важнейших культовых сооружений и камерность, малогабаритность жилых построек. Все говорит о трудолюбии, силе, таланте небольших общин наших предков, создававших то или иное поселение.
На этот общий фон накладываются более конкретные впечатления о богатстве правителей, создававших сказочные дворцы (сегодня эти дворцы часто и воспринимаются как живая сказка), о социальных конфликтах, о военных испытаниях и боевом мужестве, свидетельством которых являются суровые крепостные стены со шрамами от ядер и с залатанными брешами. В трансформированном виде нашим сознанием воспринимаются и некоторые черты космогонических представлений предков. Так, крепостная стена несомненно и сегодня воспринимается как граница особого мира. Это мир отечественных преданий, овеществленных в памятниках старины (иногда такое представление совмещается с представлением об обособленности современных функций этого места — административного центра в Московском Кремле, туристского в Ростовском архиерейском дворе и т. д.).
Исторические знания и порождаемые ими ассоциации могут расширять круг памятников, связываемых с каким-либо древним историческим периодом. Относительно поздние постройки, типологически близкие, по нашим представлениям, к древним, легко включаются сознанием в картины сохранившейся старины. Так срубные двухскатные избы даже совсем недавнего происхождения, поставленные по традиционной планировочной схеме, особенно если они связаны с одним-двумя подлинно старыми сооружениями, вызывают образ древней посадской застройки, порождают убеждение, что примерно таким это место могло бы быть и триста лет назад. И мы сами как бы ступаем в это прошлое.
